Запрети любить

— Та девушка, она… Необычная. Я не могу назвать ее невероятно красивой или сексуальной, но она определенно особенная. В ней что-то есть, что-то такое, что заставляет меня смотреть на нее украдкой. Тянуться к ней, когда она рядом. Чувствовать восторг от случайных прикосновений. Мой друг сказал как-то, что ему теплее рядом с ней. А я… Я будто чувствую себя свободным. Настоящим. Каждый раз, когда я ее вижу, мне хочется ее обнять. Но я всегда сдерживаю себя, чтобы она ничего не поняла.

Татьяна Ивановна задавала Сержу много вопросов, и он старался отвечать на них, хотя иногда будто зависал, не понимая, что сказать. А в конце признался:

— Я не знаю, что делать. Сначала я внутренне отрицал свои чувства к ней, а теперь понял окончательно, что люблю ее.

— Когда и как это произошло, Сережа?

— Когда я увидел ее без сознания. Странно, да? Ее похитили два отморозка, и мы с Игнатом пытались ее спасти. Он приехал первым и забрал ее. Мы с парнями приехали тогда, когда она лежала в его машине. И казалась такой беззащитной, что я ощутил два полярных чувства: нежность и ярость. Нежность — к ней, такой хрупкой. Ярость — к тем, кто обидел ее. Я был так зол, что хотел разорвать ублюдков на части. Но было и еще кое-что.

— Что же?

— Ревность. Я ревновал ее к другу. Потому что хотел, чтобы она была моей. — Голос Сержа стал глухим.

— А что вы чувствуете сейчас? — спросила психотерапевт, внимательно глядя на парня.

Он поднял на нее голубые глаза, которые в уютном полумраке кабинета казались хрустальными, и широко улыбнулся:

— Боль. — Серж коснулся ладонью солнечного сплетения. — Вот тут пульсирует пустота. Не понимаю, что делать. Как прекратить это все.

— У вас есть выбор, Сережа, — спокойно заметила психотерапевт. — Либо признаться и девушке, и другу в своих чувствах. Либо оставить все, как есть.

— И в том, и в другом случае я могу потерять их обоих.

— А почему вы считаете эту девушку особенной? — спросила Татьяна Ивановна. — Вы ведь сами в начале нашего разговора сказали, что она не является невероятно красивой или сексуальной.

— Не могу этого объяснить, — потер подбородок Серж. — Просто чувствую притяжение к ней. Но скрываю его.

— Позвольте уточнить — первым на нее обратил внимание ваш друг, верно?

— Да. Она понравилась мне на свадьбе их родителей. И я подумал, что она подходит ему больше, чем та девушка, с которой он на тот момент общался. Она хотела встречаться с другом из-за денег и статуса. Не любила его, и я это понимал, а он — нет.

— Насколько я помню из наших прошлых встреч, ваш друг очень много значит для вас, — задумчиво произнесла психотерапевт.

— Он мне как брат, — твердо сказал Серж. — В нашем обществе среди парней не принято так говорить, но он мой родной человек, понимаете? Тот, которому я полностью доверяю.

— Сережа, а вы думали, что причина вашей симпатии крыться в том, что сначала на эту девушку обратил внимание именно ваш друг?

— Не знаю ответа на этот вопрос. Я в поиске, поэтому и пришел к вам. Больше не вывожу один. — Серж запустил пальцы в светлые волосы, но тут же опустил руку — по привычке. Не любил проявлять эмоций при других. Игнат был исключением.

— Вы помните, что сказали мне несколько лет назад? — вдруг задала новый вопрос Татьяна Ивановна. — Про любовь? Вы сказали, что любовь — это боль. Это было связано с вашей первой любовью.

— Да, — поморщился Серж, и его глаза потемнели от воспоминаний. — Та девочка, которая нравилась мне в школе, отвергла меня. Потому что я выглядел нестандартно. — На его губах зазмеилась улыбка. — Я признался ей в День всех влюбленных, прислав валентинку. А она высмеяла меня, показав всему классу. «Смотрите, что этот жирный урод мне написал, мне так стремно», — сказала она. Забавно, эти слова я запомнил, а ее имя забыл. Увижу — не пойму, что это она.

— Люди уходят, а травмы, которые они нанесли, остаются, — заметила психотерапевт. — Вы выросли и стали другим, Сережа. Но с тех пор в вас живет установка, что любовь — это боль. Любить нельзя, потому что это принесет только страдания. Возможно, вы бессознательно поставили блок на любовь. Запретили себе любить, потому что не хотите снова чувствовать боль. Но вы все-таки нуждаетесь в любви. Я так понимаю, секса у вас достаточно, но ни с одной девушкой вы не выстаивали длительных отношений.

— Да. Мне нравится секс, но быстро надоедают девушки, — признал Серж. — Я не чувствую с ними внутренней близости, и мне неинтересно. Пару раз я пытался завести долгие отношения, но разочаровался, и мы расставались.

— То есть, это еще раз подтверждает мое предположение о том, что вам все-таки требуется любовь — раз вы искали длительные отношения с партнершами, — удовлетворенно кивнула Татьяна Ивановна. — В вашей голове возникает парадокс, Сережа. Вы хотите любви, как и всякий другой человек. Но живете с установкой, что любовь — это боль. Возможно, ваш мозг нашел прекрасное решение — влюбиться, но в ту, чувства к которой как раз и принесут эту самую боль. В девушку, которая небезразлична вашему родному человеку.