Запрети себя любить

Эгоист, Пашка. Собственник и эгоист. Ей в верности не клялся, а от неё требую. Но она женщина! Для того ведь и была дана мужчине, чтоб удовольствие дарить. А ревность мне не в удовольствие. Это вообще неудобное чувство. И я не думал, что буду его испытывать. Но именно Ксюша, тихая, скромная девочка заставляет меня ревновать. Как ей это удаётся?

Нащупываю её ручку, тяну к себе. Хочу, чтобы она меня обняла. Совсем раздетая… Нет, теперь я точно не усну так просто! Мне нужно знать, что она так же ко мне относится.

Я снова не даю ей спать. Она с трудом разлепляет глазки и тут же понимает, что мне от неё надо.

– Паш… – просит не тревожить её, но меня нельзя уговорить. Я хочу её так же сильно, как, когда переступил порог этой комнаты и увидел её в крошечной сорочке. Она совсем близко. Она никуда не денется.

– Паш, я хочу спать.

– А я – нет!

– Но, Паш… – Ксюша окончательно просыпается.

– Будешь сопротивляться – буду тебя насиловать, – пообещал я. И готов привести эту угрозу в исполнение. Но у Ксюши сопротивление слабое. Она понимает: это бессмысленно. – Ты же сама меня хочешь.

– Я хотела спать.

– У тебя ещё будет время.

И в который раз за эту ночь она – моя! Резко, может, чересчур. Ей всегда в самом начале больно, но это не так, как было в первый раз. Она привыкла. И к моим неожиданным предложениям тоже. На этот раз мне ничего от неё не надо, кроме её самой. Женщина для удовольствия. Моя девочка – для любви и наслаждения. Обожаю её!

– Паш, ты рычишь! – она ещё отбивается? Глупышка.

– Ты моя добыча. Я хочу тебя всю!

Сжимаю её грудь. Слишком сильно. Ксюша бьёт меня по руке.

– Паш, ты мне больно делаешь!

– Прости!.. – тут же покрываю поцелуями бархатную кожу. На нежной девичьей груди останется след – синее пятно. Как можно быть таким неосторожным? Хочу загладить свою вину как можно скорее. Целую её осторожно. Тонкая линия шеи – одно из самых чувствительных мест. Если провести по ней языком, Ксюша начнёт трепетать. А если скользнуть ниже и продолжать, не останавливаться, она будет извиваться. Это именно то, что мне нужно. Видеть её разметавшуюся, безвольную перед своими чувствами и счастливую – это большое наслаждение.

Моя девочка…

Не думай о том, котёнок, что я сделал тебе больно своим чрезмерно грубым проявлением страсти. Настоящая боль – не от физического насилия. Ты ведь знаешь это сама. Я столько раз тебя убивал, что мне не вымолить прощения до конца дней своих. Но я по-прежнему с тобой, потому что не могу уйти окончательно. Отказаться от тебя – значит, добровольно отправиться на виселицу. Да, я сам себе палач. Но худшее из наказаний – это твоё равнодушие. Я очень надеюсь, что мне не придётся однажды через это пройти.

– Ксюша, Ксюша, любимая моя девочка!.. Скажи, что ты тоже любишь меня!

– Люблю…

Я остаюсь в ней. И не хочу выходить. Не думать в эту минуту ни о чём. Что-нибудь придумаем завтра. Если вспомним об этом.

Ксения

Я плохо спала. И времени на сон почти не было. Пашка не отпускал долго, мучил меня. Но это мучение было сладостным. Мы с ним вдвоём, он никуда не собирается уходить (по крайней мере, этой ночью). Он обнимает меня, целует и…

Я готова взлететь до небес.

А утром приехала Маша. И первое, что я услышала, когда она переступила порог комнаты, был возглас:

– Ничего себе!

Пашка спал и просыпаться не собирался. Я прикрыла его одеялом (абсолютно раздетого) и села на кровати, помахав подруге рукой.

– Доброе утро, Ксюша, – Маша, конечно, недовольна увиденным. – Развлекаетесь, значит? – не знаю, что ей ответить. – Я, когда вошла, глазам своим не поверила. Пришёл, всё-таки…

– Пришёл.

– Зачем ты его пустила?

– Потому что я не могу отказать.

Чувствую необходимость оправдываться. Словно родная мать смотрит на меня сверху вниз соседка по комнате и предъявляет. Но я не понимаю, в чём провинилась перед ней. Однако принимаю условия игры. Всё потому что мне стыдно. Как будто я краду у других то, чего бы они хотели получить. Но ведь и я сама теряю очень много. И дорого отдаю.

– Ксюша, ты понимаешь, что это значит? – воспитывает меня Маша. Всё-таки, ей идеально подойдёт профессия педагога. Зря она отказывается. – Ты попала в зависимость от него. Ты не можешь отказать! У тебя, что, нет гордости?

– Наверное, нет.

Мне остаётся только подтверждать её слова. Не потому что я с ними согласна, а потому что не хочу спорить и ругаться. Пашка здесь, рядом со мной, спит. Постель такая тёплая. Мне хочется накрыться с головой одеялом, прижаться к нему как можно крепче и не вылезать. Пусть во внешнем мире происходит всё, что угодно. Когда Пашка рядом, меня так мало волнует что-то ещё.

Я не знала, что могу так сильно полюбить. Причём это чувство становится только сильнее. Оно не уменьшается. И ничто не может на него повлиять. Любовь слепа и безрассудна? Вероятно. Но как можно любить по-другому?