Запретная драгоценность

— А ты могла сломать свою глупую шейку, — рявкнул Ник. У него в крови еще бурлил страх за ее жизнь и остатки омерзительного чувства, что змея оставила в нем смертоносный яд. Он ненавидел этих тварей и предпочел бы встретиться лицом к лицу с тигром, чем с королевской коброй. Его затошнило от пережитого ужаса. А если бы он промедлил и позволил страху взять над собой верх? Тогда Ануша умирала бы сейчас у него на руках.

Он мысленно одернул себя: «Прекрати! Воображение может стоить жизни. Ты не заколебался, и вы оба живы».

Змея наконец затихла, и он сосредоточился на Ануше.

— Какого дьявола ты творишь? Сама не пострадала? Руки-ноги целы?

— Со мной все в порядке. Но почему ты сердишься? Я же тебе помогла, у меня был кинжал.

Ее тюрбан размотался, толстая, похожая на змею коса вздрагивала на груди от частого дыхания. Он еще не видел, чтобы она так бледнела. Не выпуская его руки, Ануша всхлипнула и спрятала голову у него на коленях.

Ник сел на примятой траве и инстинктивно обнял ее, привлекая к себе. Худенькое, трепещущее от рыданий тело прижалось к нему. Он погладил девушку по спине. Его загрубелые ладони прошлись по шелковистым волосам, выбившимся из косы. Чувствует ли она, как сильно бьется его сердце? Из-за встречи ли с коброй или чего-то куда более опасного, старого как мир инстинкта? В его венах бурлила обжигающая страсть и желание отпраздновать возвращение в мир живых. Хотелось похоронить воспоминания о тех секундах, когда он смотрел в плоские черные глаза кобры и видел в них свою смерть. И еще он желал ее, эту девушку, которая должна оставаться невинной.

Единственное средство противостоять этому — гнев. На себя и женщину в его объятиях.

— Как к тебе, черт подери, попал этот кинжал? Носить его с собой отнюдь не безопасно.

Ануша отпрянула в его руках, и это ерзание по его паху еще сильнее распалило гнев и желание.

— Разумеется, я захватила с собой кинжал! Ты же видел его, когда появились прислужники махараджи. И я хорошо им владею.

Она дрожала, но уже не от страха — от гнева.

— Они бы не взяли меня живой. Я бы…

— Пока ты жива, тебя можно попытаться спасти. А если ты мертва, то мертва. Никто уже ничего сделать не сможет, разве что начать из-за тебя войну, — проворчал Ник и отпустил руки. Ануша неграциозно опрокинулась на спину.

Ник поднялся и вынул кинжалы из змеиного тела. Кинжал Ануши был очень дорогим. Маленькая смертоносная игрушка с дамасским клинком и рукояткой из слоновой кости, украшенной драгоценными камнями. Он вытер клинок и сунул за голенище к своему собственному.

— Если бы ты попала в Раджата…

— Ты не можешь меня пороть. Я — принцесса, — бросила она, поднимаясь на ноги.

По-видимому, на его лице отчетливо читалось раздражение.

— Тогда веди себя соответственно своему сану, — строго ответил Ник и наклонился, внимательно изучая ноги черного коня.

— С ним все в порядке? — спросила Ануша после пары минут напряженного молчания.

— Да, — признал Ник и заставил себя посмотреть на девушку. Тюрбан уже вернулся на место, но лицо все еще было смертельно бледным, а губы крепко сжаты, словно она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться или не закричать на него.

— Ты испугался, — сказала она, и это прозвучало утверждением, не вопросом, — поэтому и злишься на меня.

— Королевской кобры не испугался бы только полный идиот, — спокойно ответил Ник. Обвини его в трусости мужчина, он бы уже валялся в пыли.

— Я не хотела… не имела в виду… — Она осеклась и нетерпеливо покачала головой. — Ты ни секунды не колебался. Вот о чем я говорила. У тебя были все основания бояться, но ты все равно рискнул жизнью и убил ее. Отец послал за мной храброго человека.

Она смотрела таким честным и прямым взглядом, что Ник почувствовал, как краснеет. Ему ужасно хотелось отвести глаза. Он осознал, что, если заключит ее сейчас в объятия, она не станет сопротивляться. И не из распущенности или благодарности, а потому, что случившееся обнажило самые древние чувства и инстинкты. Ануша слишком храбра и честна, чтобы скрывать их. И слишком невинна, чтобы в них разбираться.

— Ты уверена, что не пострадала? — спросил он как ни в чем не бывало.

Ануша кивнула. Ее лицо вновь приняло непроницаемо-настороженное выражение. Момент демонстрации чувств прошел. Под его пристальным взглядом она взяла под уздцы Раджата и стала гладить коня по влажной от пота шее. Она двигалась немного скованно, но и только.

— Ты… — пробормотала она, прижимаясь лицом к коню. Потом рывком выпрямилась и посмотрела на Ника. — Ты спас мою жизнь, и я благодарна тебе за это.

Острые чувства угасли, вернулся высокомерный взгляд и высоко поднятый подбородок. Она снова стала истинной принцессой, несмотря на свой грязный и запыленный наряд.

Подобная храбрость погасила весь его гнев, а заодно и жар страсти, но Ник не сумел этому обрадоваться.

— Это моя работа, — холодно ответил он. — Доставить тебя отцу живой и невредимой.

— И ты не позволишь мне тебя отблагодарить? — Она шагнула к нему и оказалась совсем близко, почти вплотную. — Вы, англичане, целуетесь, чтобы выразить благодарность?