Запретная драгоценность

— Он не такой, как другие мужчины, которых я привыкла видеть, я не могу определить, красивый он или нет. У него светлые волосы, стянутые сзади в косичку, и зеленые глаза. И он вот такого роста. — Она показала руками. — Просто огромный, такие широкие плечи и длинные ноги.

— Он совсем белый? — заинтересовалась Парави. — Я видела angrezi, хотя это было очень давно.

— Лицо и руки у него золотистые. — «Как у моего отца». — Правда, кожа европейцев всегда на солнце темнеет. В остальном он наверняка белый.

Ануша представила вновь прибывшего англичанина целиком и испытала приятную дрожь, которой тот явно не заслуживал. Но в закрытом мирке зананы ценились любые новости. Даже те, которые вызывали тревожные напоминания о внешнем мире. Чувственное покалывание потерялось в нахлынувшей волне предчувствия. Ей стало не по себе.

— И куда он отправился? — Парави выбралась из кучи подушек. Мангуст тут же занял тепленькое местечко и свернулся клубком. — Интересно посмотреть на мужчину, вызвавшего на твоем лице столько разных выражений.

— В гостевое крыло, куда же еще? — Ануша с трудом удержалась от резкости. Ее не прельщали отразившиеся на лице чувства. — Он весь в пыли и вряд ли станет искать аудиенции дяди в таком виде. — Она заставила себя встряхнуться и прогнать глупые фантазии. — Пойдем на западную террасу.

Она двинулась по знакомому лабиринту переходов, комнат и галерей западного крыла дворца.

— Дупатта[4]! — прошипела подруга, когда они вышли на широкую террасу, где иногда сиживал сам раджа, наслаждаясь закатом. — Здесь нет решеток.

Ануша раздраженно прищелкнула языком, тем не менее размотала с шеи и накинула на голову вишневую полупрозрачную ткань, скрывая лицо до самого подбородка. Потом оперлась локтями о внутреннюю балюстраду и окинула взглядом раскинувшийся внизу дворик.

— Он там, — прошептала она.

Внизу, на краю сада, на персидский манер изобилующего ручьями, высокий большой angrezi разговаривал с незнакомым худощавым индусом. Его камердинером, без сомнения. Мужчина жестом показал на дверь.

— Он рассказывает, где находится комната омовений, — прошептала Парави из-за своей золотистой дупатты. — У тебя есть шанс проверить, действительно ли этот англичанин белокожий.

— Смешно и неприлично, — уловив тихий смешок Парави, надулась Ануша. — Кроме того, он меня совершенно не интересует. — На самом деле ее непонятно почему снедало жгучее любопытство. Мужчины скрылись в гостевых покоях, выходивших в сад. — Полагаю, мне лучше проследить, достаточно ли у них слуг и горячей воды.

Парави прислонилась округлым бедром к парапету, разглядывая стайку зеленых попугайчиков, что носились над ними с пронзительными криками.

— Интересно, может, он важная птица? Он же из компании, а они теперь властители мира, как говорит мой муж. Важнее самого короля, хоть и чеканят его профиль на своих монетах. Я вот думаю, может, его прислали к нам официальным представителем? Муж вчера и словом не обмолвился о его приезде.

Ануша оперлась локтями о парапет и заметила, что дядя явно благоволит своей третьей жене.

— А зачем у нас их представитель? Мы ведь почти ничем с ними не торгуем.

Незнакомец вновь появился из гостевых покоев.

— Мы удобно расположены для экспансии — mata[5] всегда так говорила. Хорошее стратегическое положение.

Мать рассказывала Ануше о многом. Кроме того, обе были начитанны, и брат матери — раджа — часто удовлетворял их любопытство.

— Хотя твой отец и не бывает здесь, он по-прежнему друг моего мужа, они переписываются. Он большой человек в компании, наверняка решил, что мы приобрели более значимый статус, который предписывает иметь своего представителя.

— Должно быть, действительно, что-то очень важное, коль скоро он потрудился о нас подумать, — отозвалась Ануша.

Отец ни разу не приезжал в Калатвах после того, как отослал в Индию свою двенадцатилетнюю дочь и ее мать, отказав им, по прибытии своей английской жены, от дома и вычеркнув из сердца.

Он присылал им деньги, но и только. Когда Ануша отказалась их тратить, дядя присовокупил эти деньги к ее приданому, заявив, что она глупая девчонка и отец поступил правильно, когда отослал их. Дескать, сэр Джордж человек чести и добрый друг Калатваха. Правда, последнее утверждение — мужской разговор — относилось к политике, а не любви, разбившей сердце ее матери, хотя та соглашалась со своим братом в том, что иного выбора не было.

Девушка знала, что отец переписывается с дядей, тот сообщал об этом, едва получал весточку. Последняя была год назад, когда умерла мать Ануши. Она не стала читать послание, как, впрочем, и все предыдущие. Завидев на конверте имя отца, отправила письмо в огонь и проследила, чтобы оно сгорело дотла.

Парави бросала на нее сочувствующие взгляды. Ануше это не нравилось. Кто смеет ее жалеть? Она же избалованная племянница самого раджи Калатваха, двадцати двух лет от роду, и наделена правом отвергнуть любое предложение руки и сердца! Все ее желания беспрекословно выполняются, она получает самые лучшие наряды и драгоценности, любых слуг! Что угодно!