Запретная любовь

Она никогда не считала воды моря компаньоном своей совести и другом своих чувств, хотя провела всю жизнь на берегу моря, слушая мелодии воды, бесконечно омывавшей берега и собиравшей неведомо сколько мыслей и искренних разговоров. Наступавшая темнота, словно желая оставить её наедине с собой, начала понемногу стирать пейзажи и затуманивала противоположный берег, выпуская края полупрозрачного тюля. На холме была пара окон, блестевших в последнем мареве заката как красные глаза, которые давно закрыли свой рубиновый взгляд. Глаза, казалось мерцавшие у подножия Канлыджи, открывались и закрывались. С неба медленно струились молчание и тишина, усыплявшие душу. Казалось, что природе поют беззвучную колыбельную. Вдруг звук свистка, нарушавший тишину, заставил Бихтер вздрогнуть; может быть, это был он. Пока что-то в сердце заставляло думать, что он обязательно придёт, что-то другое говорило: «Ошибаешься, он не придёт, теперь всё кончено, всё, всё…», — затем вода повторила с тайной усмешкой: «Всё, всё…»

Её взгляд был невольно прикован к видневшемуся углу пристани, она ждала, что оттуда появится тень. Она высунула голову, увидела Нихаль и старую гувернантку, за которыми следовал Бешир, и отодвинулась, не желая, чтобы её заметили. Теперь её мысли изменили направление и пошли по другому пути. Эта девочка, как привидение, напомнила ей о долгих страданиях. Несколькими незаметными штрихами она нарисовала историю своей супружеской жизни. Она считала её отравленной горькими, пустыми, бесполезными страданиями, постоянными войнами за то, на что она надеялась, но не получила. Чего она ожидала и всё ещё ждёт от замужества? Исполнения, пусть не полностью, желаний, которые когда-то были загаданы в мечтах молодой девушки. Богатство, роскошь, украшения… Сегодня у неё было питаемое ими молодое желание, но сами они стояли с поникшей головой, как печальные дети-сироты. Замужество удовлетворило желания молодой девушки, но оставило неудовлетворённым женское желание. Она давно решила, что обманута и несчастна. Потом на горизонте появился проблеск счастья и она всей душой отдалась ему. Она не думала, что существует сила, которая сможет погасить этот слабый свет. Сегодня впервые шальной ветер — предательское дыхание, дующее неизвестно откуда — захотел заслонить облаком этот свет. Что будет, если он погаснет? Бесконечная тьма…

Она хотела улыбнуться, пока думала об этом. Сейчас он придёт, скажет пару слов для объяснения и всё закончится. В конце концов, что сегодня так напугало её? Она считала себя ребёнком. Ещё не прибыл последний пароход. Она подумала, что, может быть, он приедет ночью. Но как он доберётся? Он доедет до Бебека в фаэтоне. Потом? В мечтах она видела, как Бехлюль, преодолевая опасности, плывёт в темноте на лодке, чтобы приехать к ней. Как она будет ему благодарна!

Она осмотрела комнату и поняла, что не сказала девушкам растопить печку. Вдруг она почувствовала, что у неё нет сил сказать об этом. В комнате было темно. Находиться здесь без причины в такое время показалось настолько неуместным, что она захотела встать и уйти. Может быть, Аднан Бей вернулся и спросил о ней. Но в ту минуту тёмная и пустынная комната, ставшая местом тайных встреч и хранившая воспоминания в спящей темноте, хотела подольше задержать её. Словно если она будет ждать здесь, то вероятность возвращения Бехлюля увеличится. Кроме того, сейчас у открытого окна, заставлявшего её дрожать, издалека слышалась приглашавшая её к разговору утешительная речь, мелодия, которая говорила ей: «Скажите, почему Вы не скажете? Знали бы Вы какие тайны, несчастные мечтания, увядшие цветы, несбывшиеся стремления, умершие надежды выброшены из окон на берегу! Знали бы Вы, какие ласкающие душу траурные слова мы придумываем, в какие саваны из тонкой и мягкой пены заворачиваем этих бедных мертвецов и, качая, уносим в виде скромных похорон под медленно капающие печальные слёзы Млечного пути. Знали бы Вы, сколько страдательных слёз проливается с нами. Есть ли и у Вас мёртвая мечта, чтобы оставить нам, и несколько капель скорбных слёз, чтобы пролить из-за этого? Вы, радостная и весёлая, были так чужды рыданиям. Значит всё кончено, всё, всё…»

Тогда она заметила издевательский смех в утешительной речи и этот беззвучный смех показался ей похожим на чей-то голос: на голос Пейкер…

Она давно поняла, что Пейкер была права. Скромный, бедный, простой брак, но брак по любви… Брак, который согреет Вашу душу теплом, подарит Вам детей; пусть будут муж, дом, жизнь и больше ничего не будет. Она считала Пейкер счастливой, ведь та любила мужа, хотя у неё не было мыслей, похожих на одобрение зятя. О! Если бы она тоже смогла полюбить мужа, но она не смогла его полюбить и никогда не полюбит.

Значит вся жизнь становилась жертвой одной ошибки. Отныне надежда на счастье заключалась в постыдной любви, которую нужно скрывать, и однажды эта любовь могла влепить ей ужасную пощёчину и сказать: «Довольно!» Что тогда она будет делать?