Запретная любовь

Я знаю, наш разговор далеко не закончен. Мне все еще много нужно знать, но у нас был хороший старт. Я переворачиваюсь на спину и смотрю на этого прекрасного мужчину, который смотрит на меня.

— Теперь ты голодная?

— Да, — улыбаюсь я. Он разжег во мне аппетит.

Грейсон выпрыгивает из кровати и натягивает боксеры. Берет свою футболку и надевает ее на меня. Его аромат пропитал ткань, это так опьяняет.

— Пойдем. Давай, я тебе что-нибудь приготовлю.

Я скручиваю волосы и убираю их в пучок. Грейсон смотрит на меня и хмурится. Подходит ко мне и распускает пучок.

— Оставь их распущенными, малышка. Твои волосы такие сексуальные. Я хотел потянуть их, как ты тянула мои волосы, пока я тебя трахал.

— Хм-м-м.

— Хм-м-м, что?

— Ты мог бы. Мне кажется, это было бы горячо. Мне бы этого хотелось. — Я краснею от своего признания. Прикрываю лицо, но он убирает мои руки.

— Никогда не бойся озвучить свои желания в спальне, любимая. Расскажи мне, что тебе нравится. Я уже знаю, что тебе нравятся мои пошлые словечки, — улыбается он. — Но мне не хочется всегда угадывать. Возьми у меня то, что хочешь. Мне нравится кое-что извращенное, поэтому тебе меня не удивить.

— Извращенное, да? Например? — Вино давно выветрилось из моего организма, поэтому мне приходится опираться на свою собственную храбрость.

— Я лучше покажу, — говорит он, притягивая меня к себе. Он облизывает мои губы и отстраняется. — Но сначала, поедим.

Не думала я, что он такой дразнилка.

— Дразнилка, — обвиняю его.

— Никогда, малышка. Я собираюсь оттрахать тебя, как только мы расправимся с едой. Просто боюсь, что если я покажу тебе что-нибудь извращенное, то ты убежишь, — улыбается он.

— Что случилось с шестьюдесятью? — бросаю я вызов.

— Малышка, мои извращения — за гранью шестидесяти. Не знаю, можно ли их вообще отнести к этой шкале, — предупреждает Грейсон. — Шестьдесят — просто показатель того состояния, когда ты выберешься из своего кокона и начнешь наслаждаться регулярным сексом, которого у тебя раньше не было. Когда я перейду на новый уровень, ты поймешь.

Между ног все сжимается от такой возможности.

— Я могу справиться со всем, что ты предложишь.

— Посмотрим. А сейчас, позволь приготовить тебе мои знаменитые спагетти.

Я иду за Грейсоном на кухню и сажусь у стойки, пока он все подготавливает. Наливает мне бокал вина, а я с изумлением наблюдаю, как тот нарезает грибы и петрушку. Даже готовка в его исполнении сексуальна. Закончив все приготовления, кладет лапшу в кастрюлю. Он непринужденно подходит ко мне и поднимает меня со стула. Усаживает на стойку и начинает штурмовать мои губы. Поцелуй нежный и медленный. Грейсон поднимает мою футболку и оставляет крошечный поцелуй на соске. Один на одном и один на другом. Втягивает сосок в рот и начинает сосать. С моих губ срывается хныканье, вызывая у него улыбку. Грейсон отстраняется, но я сжимаю ноги вокруг его талии, удерживая на месте.

— Дразнилка, — снова обвиняю я.

— Просто держу тебя теплой. Я хочу, чтобы твоя киска была готова, когда мы закончим ужин.

Он отстраняется, и на этот раз я отпускаю его.

У меня есть план. Расплата — та еще сука. Я отучу его дразнить меня. Допиваю белое вино и наливаю себе еще бокал. Итак, для этого плана мне понадобится немного жидкой храбрости. Я жду, когда Грейсон отнесет тарелки со спагетти на стол. Потом стягиваю его футболку и иду к столу обнаженная. Его глаза практически выпадают, когда он разворачивается и видит меня. Быстро ставит тарелки, но я сажусь за стол. Мне очень хорошо видно эрекцию, выпирающую в его боксерах. Когда он приближается ко мне, я использую преимущества сидящего положения. Вытаскиваю его твердый член из трусов. Он шипит от моего прикосновения. Я облизываю кончик, а потом полностью беру головку в рот. Медленно посасываю, и массирую руками его яйца. Грейсон откидывает голову назад, а глаза закрывает от удовольствия. Он хватает меня за волосы, готовясь ворваться глубже. На моих губах вокруг его члена появляется дьявольская улыбка, когда я отстраняюсь и прячу член обратно в боксеры.

— Какого черта? — Грейсон в замешательстве смотрит на меня.

— Просто держу тебя теплым. Что посеешь, то и пожнешь, любимый, — говорю я, используя его же слова.

— Туше. Но ты знаешь, какая расплата тебя ждет за этот трюк? — Он неохотно садится, и я усмехаюсь. — Смейся, смейся, малышка. У меня для тебя кое-что уже заготовлено.

Я смеюсь еще громче. Может, это и ненадолго, но так приятно обставить Грейсона в его же игре.