Запретная любовь

Вскоре женщина будит меня, так как массаж окончен. Следующая остановка — бразильская эпиляция. Тут не помешает немного вина. Мастер выглядит так же мило, как и предыдущая. Она улыбается и кивает мне. Возможно, она — скрытый садист, которую радует боль, которую я сейчас испытаю. А меня кем это делает, спросите вы? Чертовой мазохисткой, которая настолько сошла с ума, что делает это во второй раз. Я впиваюсь ногтями в кожу и закусываю губу, а мне говорят, что боль только у меня в голове. Ладно, дамочка, как скажете.

— Вот видите, вы выглядите прекрасно, такая гладкая, — говорит она.

Цвет моей кожи — раздраженно-взбешенно красный. Я благодарю ее и иду в зону отдыха, где находится Джордан. Она лежит на одном из кресел, попивая коктейль.

— Сделала? — спросила Джордан.

— Если ты говоришь о моей ху-ха, тогда да, сделала.

— И мы снова откатились назад. Ты так хорошо справлялась с пошлостью. Тебе еще учиться и учиться, — отчитывает она меня.

— Ой, да заткнись, — говорю я, шлепая ее по плечу.

— Немного лучше, но мне нужно будет предупредить Грейсона о предстоящем ему фронте работ.

Джордан весь день была Мисс Хохотушка, это заразно, и я тоже смеюсь как дурочка.

* * *

Вернувшись в квартиру, мы замечаем лимузин Грейсона рядом с местом для парковки Джордан. Черт, я, кажется, пропустила его звонок. Достаю телефон, который до этого поставила на беззвучный, и, так и есть — у меня пять пропущенных вызовов от него. Водитель открывает Грейсону дверь, едва мы паркуемся. Я бегу к нему с большим желанием извиниться.

— Прости, пожалуйста, Грейсон. Мы были в спа, и я забыла включить звук на телефоне.

— Все хорошо, любимая. Я рад, что ты смогла расслабиться. — Он одними губами произносит «спасибо» Джордан и ведет нас к лимузину. — Я забираю тебя с собой, — говорит он мне в качестве объяснения.

— У меня нет с собой одежды.

— Мы купим новую, — предлагает он.

— Не начинай. Дай сбегать по-быстрому наверх, вернусь раньше, чем успеешь заметить, — возражаю я.

— Ладно. Пожалуйста, поторопись, дорогая.

Как я и говорила, управилась за десять минут.

Пока я собирала вещи, Джордан сказала, что позовет девчонок в гости, чтоб я не чувствовала себя плохо, оставляя ее. У лимузина Грейсон стоит на том же месте, где я его и оставила. Он целует меня в макушку, а потом помогает сесть в машину. Мою сумку он отдает водителю Стэнли, а потом садится ко мне. Тишина заполняет салон, никто не хочет разрушить наш любовный пузырь из-за тех проблем, что нас ждут. Грейсон просто обнимает меня, а я наслаждаюсь его запахом.

Мы приезжаем к его дому, и он берет меня за руку. Этот маленький жест успокаивает мое сердце. Боже, я так люблю этого мужчину. Мы заходим на кухню, он усаживает меня за кухонную стойку.

— Ты хочешь сначала поесть или поговорить?

Я качаю головой.

— Я хочу побыть в нашем пузырике еще подольше, малыш.

— Пузырике? — Его сексуальная бровь удивленно выгибается.

— Да. Пузырь для Шивон и Грейсона, где кроме нас нет больше никого. Никакие проблемы не могут проникнуть в наш пузырь.

— Хм-м, понятно. А трах может проникнуть в этот пузырь?

Все. Я хохочу так сильно, что могу описаться.

— Да, извращенец. Секс в нашем пузыре есть.

— А я не говорил про секс. Я довольно конкретно выразился, сказав слово «трах», — дразнит он.

— И в чем же разница, о всемогущий сексперт? — Я пытаюсь сдержать смех, так как Грейсон все это уже объяснял.

— Ну, — говорит он с подобающим английским акцентом. — Секс — скучный. Трах — первобытный, дикий, все сразу становится грязным, беспорядочным, острым… В общем список бесконечен. Мне продолжать? — Грейсон усмехается, и мне хочется убрать с его лица эту ухмылку поцелуями.

— Извращенец, — обвиняю я.

— Ты любишь этого извращенца. Особенно, когда я заставляю тебя кричать на весь дом.

— Я люблю тебя, даже когда ты этого не делаешь.

Мой мужчина быстро меня целует и шлепает по попе.

— Давай мы тебя накормим, чтоб я смог заняться тобой, — говорит он.

Как я люблю, что Грейсон может отодвинуть в сторону все неприятности, что стоят перед нами, и просто быть со мной, в этот момент. Он дает мне время морально подготовиться к предстоящему урагану дерьма. Буквально, затишье перед бурей.

— Итак, однажды маленькая птичка мне принесла, что твоя любимая еда — итальянская, если быть точнее, курица под пармезаном, — говорит он, доставая ингредиенты из шкафа и холодильника.

— Да, у этой птички иногда просто длинный язык, но в данном случае, это нормально, — говорю я о Джордан.

Наблюдаю, как Грейсон открывает упаковку с куриным филе, а потом достает сковороду, чтобы поджарить его. Мы болтаем о наших хобби, любимых времяпрепровождениях, местах, где хотели бы побывать. Париж — на вершине моего списка. Грейсон обещает отвезти меня после выпуска, и я улыбаюсь как Чеширский кот. Мы попиваем дорогое белое вино, и клянусь, от двух бокалов у меня почти сносит крышу. Мы ужинаем, и Грейсон относит меня в кровать. Раздевает меня до белья. На этом мои воспоминания об этом дне заканчиваются.

* * *

Грейсон сидит на краю кровати с подносом в руках.