Запретная любовь (СИ)

Он резко расширяет глаза, а потом снова их сужает. Как довольный кот. Ему явно нравится моя реакция. Её он и добивается. Раз за разом доводя до изнеможения на ринге.

TJRFptdD

— Ой, да все мы немного чокнутые. Даже те, у кого нет дополнительных наворотов. — тоненьким голосом говорит он. — Не хочешь драться, прекрасно тебя понимаю. Станешь моей самой экзотической феечкой. Я тебя таким приёмам научу. Мммм… Будешь нарасхват.

Опять эта песня! Юн прекрасно знает, как я отношусь к продаже моего тела и всё равно раз за разом напоминает о второй должности, которую я займу, если не справлюсь с первой. Злость словно выкручивают на максимум, и я рычу ему прямо в лицо:

— Ни-за-что! Чёртов ублюдок!

Последнее слово его задевает. Я вижу это по сжавшимся до хруста зубам. Как же быстро может меняться настроение у этого мужчины! Он даже встаёт со своего шезлонга. И нависает надо мной, всё ещё валяющейся на полу.

— Забываешься, детка!

Если бы взглядом можно было убивать! Он бы уже лежал у моих ног! Но увы, Юн стоит надо мной и буравит злым взглядом. А я вдруг вспоминаю, что он мой хозяин. Что ему стоит сломать игрушку, попавшую в руки?

— Прости. — каких же усилий мне стоит это слово!

Напряжение немного уходит, мы молча смотрим друг на друга. Чувствуем взаимную неприязнь, но работорговец не похож на тех придурков, которые меня похитили. Бить и насиловать он меня не будет, только ничего хорошего от этого мне не светит.

— Не понимаю в чём проблема. — качает головой Юн.

— Не получается у меня сгенерировать эти дурацкие шаровые молнии! Не получается! — рычу я и бью кулаками по полу. — Я стараюсь! Изо всех сил стараюсь, но ничего не выходит!

— Значит, плохо стараешься.

Я вздёрнула голову, не соглашаясь с ним.

Смотрю на запястья, там всё ещё три небольших шрама. Касаюсь ладошек. Провожу пальцем одной руки по другой, от одного шрама вверх к кончикам пальцев. Ничего необычного нет. Просто моя рука. Просто кожа.

Но это оружие. Вживить мне симпатические нити мог только хирург, который латал меня после операции. Вот значит, что он имел в виду, когда говорил, что поможет! Только благодарности у меня почему-то нет.

Юн присаживается на корточки рядом со мной.

— Время идёт, детка. Либо ты научишься управлять своим оружием, либо пополнишь ряды моих нимф.

Он встаёт, даёт мысленную команду роботу и уходит с ринга. А я сажусь, обхватываю колени руками и прячу лицо в них. Мне так жалко себя! Но я стараюсь контролировать эмоции. Их слишком много: страх, боль, ненависть, злость, неуверенность. А ещё я запуталась.

Безнадёжно запуталась в своей жизни и как распутаться не знаю.

— Завтра у тебя бой на арене. — кидает мне стоящий у выхода Юн — Настоящий. Мне надоело нянчиться с тобой. Не справишься — умрёшь.

Куча тряпья лежала на постели. Моя маленькая комнатка за неделю стала не то, чтобы домом… но местом, куда я приходила зализывать раны. В тесном помещенье стояла односпальная койка, маленький столик с зеркалом и что-то наподобие окна. Естественно, на станции окон не было.

Только центральная вентиляция и большие лампы дневного света. Небольшое окошко представляло собой экран. Изображение там настраивалось с главного искина, и я на него никак не влияла.

Картинка в нём одна и та же. Объёмное изображение инопланетного города. Только иногда там нещадно палило солнце, и в комнатке становилось жарко. А иногда лил дождь, принося прохладу. Странные настройки компьютера.

Я подняла одежду за лямку. Покрутила перед глазами. Похоже на топик, но такой узкий, что боюсь, из него будет вываливаться моя грудь!

— Юююююннннн! — прошипела я, подражая земной гадюке.

За время, проведённое в плену, я уже поняла — спорить бесполезно. Торговаться тоже. Если он решил, что драться я буду в этих лоскутах, то любые мои аргументы бессильны.

Ругаясь и злясь на рабовладельца, я скинула с себя комбинезон, оставшись в одном белье. Его Юн заказывал оптом и женское выглядело соответствующим образом. Одна из девиц борделя протянула мне свёрток с несколькими комплектами со словами «Юник велел подобрать что-то поскромнее». Скромным или умеренным назвать это у меня не повернулся бы язык!

Но, для девочек Юна эти узкие трусики и полупрозрачный верх являлись верхом скромности. Я старалась с ними особо не встречаться. Они завидовали мне за то, как со мной «носится» хозяин, а еще презирали за нежелание становиться с ними в один ряд. Объясняться с ними или набиваться в подруги мне было некогда.

Эти несчастные к своему положению относились спокойно. Юн не заставлял их перерабатывать, бои случались не чаще раза в неделю. Поклонники дарили им подарки и щедрые чаевые. Девушки считали, что им очень повезло. Я же смотрела на них с жалостью, пусть клетка была золотая, но это всё равно клетка.

Другие постоянные бойцы тоже смотрели на меня со смесью презрения и жалости. О моих имплантах Юн не распространялся. Элемент неожиданности — тоже оружие в умелых руках. Поэтому все считали меня чокнутой и одноразовой игрушкой.