Запретная. Не остановить (СИ)

— Ариш, о господи, что с тобой, — восклицает Оксана и сразу же подбегает ко мне. Падает рядом со мной на колени, взволнованно заглядывает мне в лицо.

— Все нормально, Оксан, — говорю я. — Просто… Рада права, вчера я сильно перепила, и вот…

— Ну, это понятно, а в слезах-то ты вся почему?

Первым порывом мне хочется сказать, что нипочему, просто так, но я настолько устала держать и копить все в себе, так нереально устала, что я признаюсь Оксане в том, что сильно влюблена в Гордея.

— Люблю его, — говорю я Оксане, — и ничего с этим поделать я не могу.

— О, господи, боже мой. Когда только успела, — всплескивает руками подруга.

— Мы в одном университете учились просто, пока я не перевелась на заочный, — говорю я, — ну и вот.

— Ты влюблена, а он-то ни одну девчонку не воспринимает серьезно. Меняет чуть не каждую ночь и пофиг ему на всех. Ой, блин, Ариш, ну и угораздило же тебя. А я все гадала, почему тема парней так тебе неинтересна. Теперь все на свои места встало.

Я не ожидала, что Оксана примет такое деятельное участие в моем горе, но она искренне сочувствует мне, ругая заодно Раду за ее откровенность. Потом помогает подняться и уговаривает принять душ, забить на все, психануть и пойти все-таки на массаж.

— Держись, Арин. Тяжело да, согласна, но ничего не попишешь. Как-нибудь ты должна продержаться этот день. А уж с завтрашнего у нас начнутся съемки, и там точно некогда будет думать о парнях.

***

Получается так, что до самого вечера мы общаемся только с девчонками и совсем не пересекаемся с парнями. Оксана все же затаскивает меня на массаж, после сеанса которого я действительно, как и уверяла подруга, чувствую себя гораздо лучше. Головная боль несколько уменьшилась, смягчились зажимы тела, а еще появилась легкость, словно я сбросила за сеанс не меньше нескольких кило.

Вечером, когда мы собираемся у бассейна, мне кажется, что я пришла в норму, если не полностью, то хотя бы частично.

Устраиваемся на шезлонгах, лениво потягиваем коктейли.

— Ты шикарно выглядишь, Арин, даже в таком виде, — сказала мне перед выходом Оксана, оглядывая мое простенькое бежевое платье-комбинацию на тонких бретельках, длиной до колена.

К сожалению, с приездом Гордея, я снова кажусь себе недостаточно привлекательной, а потому не слишком разделяю ее мнение о моей красоте.

— Правда, без дураков. Несмотря на все твои волнения и вчерашний загул, реально очень и очень хорошо. Вот вроде и одета так скромно, но что-то в тебе есть… По крайней мере точно симпатичнее Радки и многих наших девчонок.

Жаль только, что на Гордея моя якобы усилившаяся красота не производит совершенно никакого впечатления.

Едва он видит меня, стоящей среди других девчонок у шезлонгов со стаканом сока в руках, окидывает быстрым взглядом, отворачивается и больше за весь вечер не обращает на меня совершенно никакого внимания.

Не смотрит и ни разу не дает понять, что хоть сколько-нибудь во мне заинтересован.

И хотя я сама понимаю, что вчерашнее мое поведение было огромной, если не сказать фатальной ошибкой, такой игнор с его стороны все равно больно ранит меня.

Намного больнее, чем я могла бы ожидать.

И почему-то так получается, что чем активнее он меня игнорит, тем чаще и на более долгий срок мои собственные взгляды неотрывно задерживается на нем.

Против воли то и дело вспоминается вчерашний вечер и то, как стоя на стоянке он целовал меня, так мучительно сладко целовал.

Действительно, на самом деле целовал. Целовал так, что казалось, ничего более важного для него не было в тот момент и просто не могло быть. Так, словно точно как и я, он сильно, невыносимо просто, до одурения и выжигающей внутренности боли скучал. Целовал, словно не было этих длинных, изматывающих душу и проведенных в одиночестве долгих зимних месяцев.

Но нет, не стоит, как бы не хотелось, выдавать желаемое за действительное.

После того, как он отвез меня, он пошел к Раде, а сейчас… сейчас около него вьются другие девчонки из нашей же модельной тусовки. И он не имеет ничего против этого.

***

Рада приходит с опозданием, а когда появляется, такая красивая и благоухающая, то сразу же подсаживается максимально близко к Гордею.

Недовольна, что все места рядом с ним уже практически заняты другими. Улыбается ему так, будто предлагает все удовольствия мира.

Гордей сдержанно кивает и очень быстро переключается на текущий разговор с парнями.

Я вижу, как улыбка на губах Рады несколько меркнет, но пока что она держит себя в руках и старается не показать, как ее задел настолько прохладный прием.

— Ну, что я говорила, — шепчет мне на ухо Оксана, также, как и я, активно наблюдающая в этот момент за происходящим. — Поимел ее и сразу потерял к ней интерес. Я ей сразу говорила, не знаю, на что она рассчитывала.

И тут же тушуется, видимо вспомнив, что говорит сейчас с такой же влюбленной в Гордея, наивной и надеющейся непонятно на что дурочкой.

— Ой, извини, Арин, я как-то не подумав, — восклицает она и хватает меня за запястье. — Прости, прости, прости. Но я говорю просто, как оно есть.