Запретная. Не остановить (СИ)

Когда палата пустеет, в ней становится непривычно и очень тихо. Но меня не пугает эта тишина. Я полулежу на кровати в привычной позе, только теперь уже со вкусом шампанского на губах. Вновь и вновь прокручиваю в голове ошеломляющую новость, что сообщила мне Марта Сергеевна.

Я никогда не мечтала стать моделью, вообще не интересовалась данной темой, но даже я, при упоминании этого бренда всегда подбиралась и кидала заинтересованные взгляды в сторону одежды, белья, с удовольствием улавливала обрывки новостей, и даже моментами представляла, что это я иду по подиуму, словно невесомая фея, а все вокруг восхищаются и аплодируют.

Боже, если это правда, то я… В общем, это действительно очень выгодное предложение.

Перевожу взгляд на Гордея, и встречаюсь с его улыбкой. В его глазах спокойное тепло и радость, я бы даже сказала, гордость за меня.

— Молодец, Бельчонок, — говорит он, и салютует мне бокалом.

Как-то так получилось, что все остальные бокалы, также, как и пустые бутылки из-по шампанского, девчонки унесли, а вот наши два, все еще до половины наполненные, остались.

— За тебя, — говорит Гордей.

Подходит, присаживается рядом, и мы чокаемся с ним бокалами.

— Мне уже можно пить, — говорю я. — Антибиотики отменены с сегодняшнего дня.

— Значит, пей. Если хочешь.

Быстро опрокидываю в себя содержимое и отставляю бокал в сторону. Гордей выпивает содержимое своего.

Я чувствую на губах влагу, и быстро провожу по ним кончиком языка.

Я смотрю на него… Жду чего-то… сама не знаю, что… Просто у меня все лицо горит, и кончики пальцев подрагивают, и жар со стремительной скоростью распространяется по всему телу…

— Ты рада? Вижу, что рада, Бельчонок.

— Да, очень, очень рада, — отвечаю поспешно.

— Хорошо.

Мне так здорово сейчас, что даже кажется, это один из лучших дней в моей жизни.

Вот только… Гордей… встает, и возвращается на свое место у окна.

Я… не знаю, что чувствую в этот момент… Каких действий ожидаю от него. Но явно не того, что он достает телефон и начинает что-то в нем просматривать.

— Гордей, — зову я тихонько, и он поворачивает голову.

— Ты… Я… Мы…

Мямлю невразумительное, но тут же одергиваю себя, и призываю изъясняться хоть сколько-нибудь понятнее.

— Ты… не мог бы меня поцеловать? — выпаливаю я, собравшись с силами, а сказав, понимаю, что это то самое, чего мне нестерпимо хочется. То, чего мне так мучительно, болезненно недостает…

Глава 44 Наконец, домой…

Я думала, что будет проще, но, кажется, становится только лишь сложнее…

Арина

Гордей смотрит так, что выбивает дух. Как бывало только до моего прыжка с моста.

Он всегда так смотрит, пронзительно, проникая взглядом под самую кожу и еще чуть-чуть, немного дальше, глубже. Будто знает меня много лучше, чем знаю себя я сама.

Вот и сейчас… от его взгляда я вспыхиваю, начинаю волноваться, и будто загораюсь изнутри яркими мигающими лампочками.

Он поднимается со стула и медленно приближается ко мне.

Я замираю, чуть дыша, но все же приказываю себе немного, хоть самую малость расслабиться, сбросить напряжение.

Делаю вдох и выдох, поудобнее устраиваюсь на подушке.

Наблюдаю за его приближением, практически не отрывая глаз.

В конце концов, это я захотела. Так или иначе, я сама его прошу.

Он буквально не отходит от моей постели. Он искренне поздравлял меня со всеми вместе.

Я целовалась с ним в прошлой жизни, а в этой он сказал мне столько приятных слов и столько сделал, что мне нестерпимо хочется попробовать, почувствовать его снова.

И потом… он ведь, по-прежнему, очень привлекательный внешне. Все в нем сбивает с серьезного настроя, и заставляет думать о близости. Ухмылка, жесты, походка. На него даже медсестры постарше засматриваются, не говоря о молоденьких. Даже Ви он, кажется, очень нравится. Хотя мы все знаем, как она глубоко и надолго влипла в его брата. И тем не менее…

Нет, ничего особенного или странного в том, что я хочу снова ощутить его губы на своих.

Гордей подходит и присаживается на мою кровать.

Губы трогает легкая полуулыбка, от которой мое сердце начинает биться стремительнее.

Обычно в такие моменты я не выдерживала, терялась, отводила взгляд, и, конечно же, во все лицо краснела. Сейчас я принимаю спокойно, потому что не критично, пусть думает, что угодно. Я так решила, и своих причин я объяснять не обязана.

Гордей берет мою ладонь в свою, подносит ее к губам, и, все еще не сводя с меня взгляда, медленно, и очень чувствительно целует.

Я улавливаю, как все же розовеют мои щеки.

Он поглаживает кожу подушечками пальцев, а я в нетерпении облизываю губы, потому что очень хочу большего.

Дверь открывается, и к нам заглядывает медсестра.

— Девочки-мальчики, процедуры. Ариш, витаминная капельница напоследок. Леонид Петрович сообщил, тебя скоро выписывают, — произносит она непринужденным тоном, и полностью перемещается в палату.

Включает дополнительный свет, и я немного тушуюсь.

Как я могла забыть, что мы находимся в больнице? А если бы медсестра открыла дверь прямо во время поцелуя?