Запретная нота

Мейзи сдвигает очки на нос.

— Я согласна. Если это больно, если это трудно, если это заставляет тебя хотеть умереть, то это не любовь.

Головы качаются в знак согласия.

— Кто сказал? — Зейн крутит барабанные палочки. — А что, если боль делает удовольствие ещё слаще? Что, если отказ от себя хуже смерти?

У меня перехватывает дыхание и трясутся руки.

Быстро моргая, я поднимаю планшет, чтобы скрыть стук своего сердца.

— Все откройте свои книги. Мейзи, пожалуйста, начни со страницы 56.

Я заканчиваю лекцию, а взгляд Зейна все это время сверлит меня.

Звенит музыкальный колокольчик.

— Ваши задания будут в школьном приложении. — Говорю я. — А мистер Кросс…

Все замирают, когда я называю фамилию Зейна.

— Можно вас на минутку?

То, как я заканчиваю вопрос, заставляет его звучать как требование, а не как просьба.

Зейн задумчиво наблюдает за мной, не сводя с меня глаз. Я отвожу взгляд, не в силах скрыть профессионализм.

Студенты проходят мимо, провожая нас любопытными взглядами.

— До встречи, мисс Джеймисон.

Мейзи машет рукой.

Я киваю.

Когда студенты уходят, Зейн пробирается за ними.

— Куда это ты собрался?

Мой голос резок.

Мышцы плеч Зейна напрягаются, но не прекращает идти. Я в шоке, когда он закрывает дверь, запирает её и опускает жалюзи на стеклопакет.

Моё сердце бешено колотится.

— Держи дверь открытой.

Зейн поворачивается. В его взгляде мелькает разочарование, но потом он закрывает его тренированной ухмылкой.

— Я бы предпочёл, чтобы ты кричала на меня наедине.

— Мы не можем ничего делать наедине. — Огрызаюсь я. — Открой дверь.

— Нет.

— Зейн.

— Ты не представляешь, как часто я это представлял. Ты…просишь встретиться со мной после уроков. — Он пробирается к моему столу, двигаясь, как хищник на добычу. — Ты меня возбуждаешь, тигрёнок.

Я напрягаюсь.

— Не называй меня так.

Зейн подходит ближе. С фиолетово-чёрными волосами и чёрной футболкой каждый его шаг, кажется, собирает тени. Военные ботинки стучат по земле.

Он великолепный командир, только его армия — это тьма, скрытая в человеческом сердце.

Жестокий изгиб его губ заставляет меня нервничать.

Между братьями именнр Зейн чаще улыбается и шутит, но он не менее опасен. Не менее силен.

Я видела, как другие учителя трусят перед ним. Слышала шепот в гостиной. Говорят, что Джарод Кросс вернул эту школу к жизни после позорного скандала, который едва не разорвал Redwood Prep на части.

Говорят, что его сыновьям принадлежит вся власть в эту новую эпоху.

А мне все равно.

Зейн пересек черту в последний раз.

Я наклоняюсь к нему с огнем в голосе.

— Что, чёрт возьми, с тобой не так?

Его губы кривятся. Как всегда, невозмутимо.

— Что ты имеешь в виду?

На меня оседает красная дымка. Я так сильно хочу ударить его по лицу, что мои пальцы дергаются.

Я не должна позволять ему добраться до меня.

И я не должна задерживать его после уроков, когда о нас ходит столько слухов.

Но почему, чёрт возьми, нет?

Я ничего не добьюсь, если он будет продолжать в том же духе. Единственный способ вернуть себе уважение — это бороться за него.

— Ты знаешь, о чем я. Твоя маленькая речь на уроке!

— Я отстаивал свою позицию. — Он засовывает обе барабанные палочки в задний карман. — У тебя с этим проблемы?

— Я просила тебя никогда не упоминать об этом инциденте.

— Каком инциденте?

Он вскидывает бровь, его улыбка становится все шире и злее.

Я смотрю на него, надувая грудь. Отказываюсь говорить.

— Ты имеешь в виду нашу ночь вместе. — Он кружит вокруг меня, как акула. — Ту ночь, когда ты позволила мне прикоснуться к тебе так, как ни один ученик не должен прикасаться к учительнице?

При одном только упоминании этого слова боль между моих бёдер вспыхивает отчаянным адреналином.

— Ты думаешь, это шутка? — Огрызаюсь я.

— Тогда ты хочешь, чтобы я заплакал?

— Я хочу, чтобы ты повзрослел, чёрт возьми. — Рычу я. — Ты ведешь себя как ребёнок.

Его выражение лица меняется в одно мгновение. Из беспечного и самоуверенного он превратился в пылающего волка. Приближается ко мне, все его шесть футов с лишним теснят меня.

Я испуганно бросаю взгляд в сторону коридора. Дверь заперта, но это не значит, что люди не подслушивают.

Я отступаю назад.

— Зейн.

Он останавливается в дюйме от меня, эти болезненно-голубые глаза буравят меня.

— Мисс Джеймисон, — Зейн встает между нами и трогает один из моих локонов своими огромными грубыми руками, — мы оба знаем, что я не ребёнок.

Дышу с трудом, и, хотя я презираю свое тело за то, что оно обращается против меня, я не могу отрицать его влияние.

Напряжение между нами нарастает.

Тёмное.

Запретное.

Но безошибочное.

Я впиваюсь пальцами в край стола.

— Если ты будешь таким, то не возвращайся в мой класс.

Он смеётся.

Этот чёртов монстр смеётся.

Моё сердце ударяется о рёбра, и я понимаю, что вляпалась по уши.

Неудивительно, что другие учителя пригибаются, когда Зейн и его братья идут по коридору.

Неудивительно, что толпа расступается, чтобы пропустить их. Неудивительно, что им ни в чем не отказывают — начиная с директора и заканчивая обедающими.

Я забыла.

А может, они позволяли мне притворяться, что я другая.

Зейн был мягче со мной.

Почти добрым.