Запретная Родина (СИ)

Меня до глубины души возмутил его безразличный тон.

– Голод, адский жар, погибшие дома – и ты винишь трогов в том, что они пытались спастись? Сколько они терпели? Год, два? О, боже… – вдруг дошло до меня. – Все не так. Мы пошли вслед за ложью! Троги не предавали родину, это она предала их!

– Ты не понимаешь, Радуга. – Зверь стремительно прянул вниз и шагнул ко мне. – Если бы она сбила ритм, то погибла бы окончательно!

– Но они всего лишь хотели переждать в другом мире! Что в этом плохого?

– Они забыли, кто они. Забыли, что сила Трогии не в ней самой, а в людях, которые связаны с ее огнем. Без людей она спит тяжелым сном, и чем больше лет проходит, тем крепче кошмар. Троги не вернулись. Они боялись, что их дети сгорят в пламени взбесившегося сердца. Если хотя бы один рискнул ступить на ждущую землю…

– Неужели за века не нашлось такого человека? – недоверчиво спросил Кристиан.

– Все они провалили мои испытания. Я не собирался пускать кого ни попадя.

– То есть мы подвергаем себя риску быть испепеленными и обвиненными в предательстве за то, что спасаем своих любимых? – нахмурился Эван.

Зверь вздохнул.

– Ваши чувства для меня как пустота, но я стараюсь понять. Вы мыслите узко, а я вмещаю вечность. Трогия не жестока, наоборот, ранима и добра. И она забыла былые обиды. Но поймите, для нее лишиться людей – все равно что остаться без сердца. Троги копили это пламя, не отдавая никому, потому оно разгорелось и поглотило их родной мир. Если бы они научились делиться силой, не случилось бы засухи. Если бы они отдали часть тепла другим мирам, Ацура бы справилась с темнотой и холодом черного войска… В том, что Трогия одинока, и ее вина. Но и люди виноваты тоже.

– Подытожим, – подал голос Марк. – Планета хочет, чтобы ее силу распределяли правильно, и, если этого не будет, она сбивается с ритмов и начинает губить все живое.

– Да.

– Она не может спасти тех, кто ей дорог, ибо они сами – причина собственной гибели.

– Да.

– Зачем же ты путаешь нас, зверь? Получается, это не предательство было, а ошибка.

– А троги знали, что не смогут справиться с пламенем? Кто-то мог подсказать им, как правильно распределять силу? – спросил Алеард.

– Трогия пыталась говорить с ними языком природы, посылала огненные облака и горячие дожди. Она указывала на карте места силы, что нужно перенаправить, взращивая там гигантские деревья, создавая горы, что протыкают небо. Но люди не понимали, не хотели видеть.

– Это правда?

– Да, – вздохнул пестрокрыл. – И все же она винит себя за то, что не сумела объяснить.

– Значит, Марк прав, – сказал Кристиан. – Иногда, чтобы понять, нужно ошибиться.

– Серьезное это дело, говорить со стихиями, – проворчал Ойло. – Не мне судить, но если они не пришли к пониманию, значит, плохо старались.

– Поначалу троги не придавали значения природным аномалиям. Тогда планета была открыта для всех, и многие хотели урвать себе кусочек. Но брать следовало в правильных местах, понемногу, а не грабастать горстями. Многие тогда, перенасытившись энергиями, не совладали с собой. Среди них были и темные странники.

– А когда родился ты? – спросил Солнечный.

– После того, как последний человек покинул сгорающую планету. Я был ее гневом, затем печалью. Сейчас я – надежда.

– Трогия все еще пылает?

– Нет. Планета залечила раны. Она ждет вас. Я лишь хотел, чтобы вы поняли, как трудно бывает начинать заново.

– Ты хотел запутать их, – вдруг усмехнулся Цахтал. – Потому и противоречишь сам себе. Ты проверяешь их, как это делаю я, тем самым помогая выбрать ту или иную сторону. Зря люди думают, будто выбор – это плохо. Вся наша жизнь состоит из предпочтений.

– Это верно, – улыбнулся Ойло. – Например, что надеть или съесть. Или к кому примкнуть. Но что-то у меня после твоего рассказа поубавилось энтузиазма.

– Ты передумал идти на Трогию, сын пламени?

– Ну уж нет. Просто вдохновения не стало. Я даже представлять не буду, что может ждать нас там.

– Вместо красоты – каменные пустоши, – сказала Аверина. – Даже если Трогия излечилась, успела ли она зацвести?

– Вы увидите, – сказал пестрокрыл. – Войдите внутрь маяка, и сами решите, называть ли ее новой родиной.

Первым вперед двинулся Ойло, следом за ним – мы с Алеардом.

– По одному, – предупредил пестрокрыл. – Но не бойтесь, вы не потеряетесь. Трогия уважает чувства и бережет любовь и дружбу прежде всего.

Я шагнула вслед за Алеардом во тьму, и показалось, будто землю вытянули из-под ног. Бамс! – и шлепнулась на что-то твердое, и непонятно было, что это за место такое: меня окружала гулкая влажная темнота. Так чувствуешь себя под землей, в огромной норе. Сначала я предположила, что это колодец, однако камнем не пахло. Я пробовала звать Промежуток, но он молчал. А потом, совершенно неожиданно, меня мягко подняло в воздух и куда-то понесло. Как на аттракционе – медленно забираешься наверх, чтобы резко с огромной скоростью обрушиться вниз. Я ахнула, но ухватиться было не за что, и пришлось свернуться в клубочек. Хуже всего, что вокруг по-прежнему было темно. Если бы я видела, куда лечу, не было б так жутко.