Запретная стена

Нат ошеломленно смотрел на них. Ему никогда бы не пришло в голову, что Мягкоголовым хватит ума, чтобы додуматься сбежать от опасности на летающем облаке. Он впервые видел, чтобы они действовали столь осмысленно, и был поражен до глубины души. Наверное, нападение охотников за забвением напугало их до такой степени, что они решили стать для них недосягаемыми, это еще можно понять… но лестница? Наличие лестницы подразумевало, что у них был заранее разработанный план!

Впрочем, времени на долгие размышления у него не оказалось, потому что матрона вдруг отделилась от стада и направилась к нему. Ее жирное тело переваливалось при ходьбе, отвисшие груди болтались, как бурдюки. Нат даже не пытался угадать, сколько ей лет. Никто не знал, сколько живут Мягкоголовые: одни утверждали, что те умирают, не дожив и до двадцати пяти, а другие, напротив, считали, что те доживают до сотни лет, и именно поэтому так редко размножаются…

Матрона тоже принюхалась, и Нату пришло в голову, что она, возможно, уловила старые флюиды Нюши. Нат слышал разговоры о том, что якобы кожа мужчины, имевшего соитие с Мягкоголовой, навсегда пропитывалась запахом ее женских выделений, от которого не могла избавить ни одна ванна. Нат подозревал, что эту легенду выдумали проповедники-расисты, чтобы принудить подростков и холостяков к строгому воздержанию; с другой стороны, если запах действительно сохранялся, это объясняло, почему Мягкоголовые не испугались, когда он неожиданно вынырнул из тумана. Клан как будто знал, что этот человек не один год прожил с их соплеменницей.

Матрона указала на небо и издала глухое ворчание, а затем перевела указательный палец на Ната и подала ему знак лезть на облако.

— Я не могу, — отказался Нат, отрицательно качая головой. — Наверху я погибну… Вы полезайте, если хотите, а мне нельзя.

Толстуха продолжала настаивать, и по ее мимике Нат догадался, что она опасается бури. Глупость какая. Гун ведь предсказал, что небо будет ясным.

Видя его нерешительность, женщина пожала плечами, с шумом выпустила кишечные газы в знак неодобрения и вернулась к своим.

Нат наблюдал, как они карабкаются на облако. Когда последний член группы оказался наверху, они втащили лестницу и расселись на краю белой громады, свесив ноги и бездумно вперив взгляды в горизонт.

Нат вскинул руку в знак прощания. Никто ему не ответил. Мягкоголовые спокойно ждали, пока поднявшийся ветер не погонит облако прочь, что вскоре и произошло. Нат долго смотрел им вслед сквозь пелену тумана, сгустки которого, оседая, разбивались о камни с хрустальным звоном.

Интересно, есть ли у них шанс выжить под гнетом тяготения?

Больше ничего не оставалось, как пуститься в обратный путь. Нат здорово огорчился, что не смог раздобыть для Гуна бинокль. Впрочем, тут уж ничего не поделаешь.

Буря застала его прямо посреди равнины.

Между двумя раскатами визгливого хохота демонов тумана ему почудился крик: «Хотел погулять, человечишка? Теперь посмотрим, умеешь ли ты плавать!»

Глава 15

В первую минуту он решил, что ему конец; лишь каким-то чудом ему удалось отыскать укрытие в нижнем зале заброшенного строения, кривобоко притулившегося к одной из илистых дюн. Дом был старый, всеми покинутый, медленно оседающий в грязевую пучину. На первом этаже догнивали уложенные в ряд шесть пирог. Быстро осмотрев их, Нат нашел, что одна из них вполне подлежит восстановлению, и решил отремонтировать ее подручными средствами. Тогда, по крайней мере, у него будет спасательный плот на тот случай, если дом пойдет ко дну. А это могло случиться в любую минуту!

Юноша трудился не покладая рук и вздохнул с огромным облегчением, когда работа была наконец закончена. Он укрепил наиболее слабые места челнока и приколотил под килем старую рыбачью сеть, которую отыскал в одном из уголков здания. Осторожность подсказывала, что нужно быть готовым эвакуироваться из убежища при первых же признаках крушения. Едва только шторм проломил грязевую корку на поверхности грязевого моря, старый дом, лишенный надежной опоры, начал угрожающе скрипеть и подрагивать. Если он не выдержит, пирога станет его единственной надеждой избежать гибели. Ему пришло в голову подсунуть под сеть пару спасательных буев, по одному с каждой стороны носа лодки. Вся эта конструкция, державшаяся почти на одном только честном слове, могла хотя бы повысить плавучесть утлой лодчонки.

Через открытый дверной проем в холл ворвался яростный порыв ветра. Утерев вспотевший от работы лоб, Нат вышел на крыльцо — посмотреть, что творится снаружи.

Буря бушевала, ревя, как тысяча демонов сразу.