Запретная связь.

В голубых глазах появилась паника и они начали блуждать, исследуя

миниатюрное, смуглое тело.

— Как..? Она, что-то тебе сделала? — взволнованно переспросила она, но

встряла Октавия, принимая вину на себя.

— Извини, Кларк. Я на секунду отвлеклась и не заметила, как Грин подошла. Но

она ничего не успела сделать и вроде бы даже сказать. И не думаю, что она что-нибудь бы сделала...

Ноздри блондинки начали раздуваться, она была в бешенстве.

— Октавия, сколько раз я говорила, что вся переписка, поцелуи, обжимания с

Линкольном после работы?! Сколько это я должна повторять?!! Ты ее не знаешь, я ее не знаю. Так, что никто не может утверждать на что она способна!

Вудс поняла, что если это не прекратить, то блондинка так и будет орать на

бедную охранницу. Она повернула насильно в свою сторону ее голову, заставляя

посмотреть в свои глаза.

— Все обошлось. Ничего плохого не случилось. Успокойся, Кларк. — нашептывала

она нежным и мягким голосом, обволакивая напряженную тишину и заливаясь

приятными нотками в уши женщины. Ей даже на секунду, показалось, что ее

успокаивает мама и ярость постепенно растворяется, пока совсем не исчезает.

Они молча ужинают в ресторане, а потом идут на прогулку по смеркающейся

парковой аллеи.

— Ты на меня злишься?

— Немного. Ты обещала открываться, но не смогла ответить на простой вопрос:

«Кто такая Костия?».

Блондинка тяжело вздыхает, ее рука зарывается в белокурые волосы и она

нервно все же отвечает.

— Костия Грин – моя бывшая игрушка. Она замужем за сенатором, и меня это не

остановило, в то время... Теперь она меня преследует, просит быть с ней, клянется развестись с мужем и все в этом роде. Я просто не могла подумать

даже, что она придет к тебе, прости... — призналась Кларк и это признание ей

далось тяжело. Она не хотела причинять боль своему Цветочку.

113/201

Вудс вздохнула, не хватало, что бы еще прошлые игрушки женщины гонялись

за ней. Но тут она натыкается на тяжелый взгляд начальницы, в голубых глазах

стоят слезы? Или ей кажется? Злость проходит, она не может видеть такую

Кларк Гриффин, поэтому обнимает ее и они долго стоят посреди пустой, темной

улицы, освещенной несколькими, неяркими фонарями, и не могут отпустить друг

друга.

Пока Вудс не прерывает получасовое молчание:

— Мне завтра рано на работу...

— Хорошо. — соглашается Гриффин. — Я провожу тебя до дома.

— Останься со мной. — просит брюнетка, но получает отрицательное

покачивание головой. Да и женщина не приглашает к себе, что ей остаётся

делать?

— Я не могу. Это квартира твоего парня.

— Ты же знаешь, Кларк, я его не люблю и никогда не полюблю. Как только он

вернется – мы расстанемся. — заверяет она белокурую, хоть и чувствует себя

последней тварью по отношению к парню. Он там, в больнице, со своими

родителями, а она не может даже приехать поддержать его... А потом еще

бросит, после всего пережитого им.

— Знаю, детка, но там все пропитано им и вашим совместным запахом. Я не

смогу, я сорвусь... с катушек...

Вудс все прекрасно понимает, но продожает шептать успокаивающим голосом:

— Я не была с ним, ни разу, как только встретила тебя.

— Я верю, Цветочек. — произнесла блондинка, прижимая девушку к входной

двери в подъезд и оставляя нежный поцелуй на пухлых губах. Они такие

сладкие и прохладные, как после шоколадного мороженного. Ни у одной из

предыдущих ее пассий, не было такого желанного для нее ротика.

114/201

25.

Лекса проснулась от телефонного звонка.

Вчера они погуляли с Кларк и та отвезла ее домой. Да, романтично. Да, видеть и чувствовать такую нежную Дьяволицу — особенно приятно. Находиться

в реальных отношениях с этой женщиной — это о том, о чем мечтала брюнетка.

НО... Узнав с той, что такое настоящий секс: с его разнообразными позами, с

добавлением в него интересной атрибутики (игрушки) и, наконец, познав, что

такое всепоглощающие, могущественные и феерические оргазмы... А еще, каждую минуту от блондинки исходила невероятная, сексуальная энергия, что

дух захватывает – невозможно не заниматься любовью.

Поверьте, уже прошло достаточно времени, что бы соскучится по интимной

близости, даже не гиперактивной Лексе. Вопрос был в том, как терпела Кларк?

Но сейчас не об ней, а о Вудс, которая уже изнывала от без касаний Дьявола, к

своим быстро возбудиемым участкам тела. При каждом их поцелуе (хоть

страстные были и редки), либидо брюнетки «вспыхивало, тлело, а затем и

гасло», когда ее останавливала женщина, считала, что большинство их проблем

из-за секса.

В какой-то степени она была права, ведь все началось с него: ненависть, боль, измены, вранье, эта лесбийская связь... Но все изменилось, точнее почти

все, а именно отношение Лексы к женщине.

Гриффин было трудно, что либо доказать, ибо та мало во что верила и почти

никому не верила. Всему виноваты были родители блондинки – самое важное

звено в жизни каждого человека и поэтому переубедить ту будет трудно, но

возможно. Просто нужно немного времени, быть честными и поставить точку в

своих предыдущих отношения. Они были и у одной, и у другой. И неважно, что у

блондинки они были липовыми, так как на камеру были совсем не липовые

поцелуи.