Запретная территория

— В шестом. Мама еще просила передать, если дед пожалует — не пускайте его. Он того… малость контуженный после войны. А как выпьет — дурковать начинает…

— Так он после какой войны… — задумался Саня, — «афганец» что-ли?

— После Кавказской. А еще он тюремщик. Заключение в Сибири отбывал.

— Подожди, Иришка, — я внимательно посмотрел на девочку, — а когда эта Кавказская война была?

— Давно. Еще в девяностых годах прошлого века, — она усмехнулась, — вы историю, что ли, не знаете?

— А ты… можешь нам учебник истории России принести?

— Мы сейчас Зарубежную учим. Историю России в седьмом классе проходят, — пожала плечами Иришка.

— Постой-ка. А война с немцами была? Великая Отечественная?

— Да. А еще с англичанами воевали, и с китайцами…

Девочка удивленно посмотрела на нас:

— Ладно…пойду я, а посуду через часик заберу.

Когда Иришка вышла, мы подвинули табуретки ближе к столу. В комнатке уже потеплело. Печка действительно быстро обогрела помещение.

Мы сняли куртки и бросили их на кровати.

Я приоткрыл крышки на кастрюльках: в одной оказалась горячая вареная картошечка, еще дымящаяся веселым легким парком, а в другой кастрюльке лежали аккуратно нарезанные аппетитные кусочки селедки и квашенная капуста.

— Эх… еще водочки не хватает… — довольно потер ладони Саня.

— Вот и я говорю — селедку жрать без первача — считай, харчи напрасно переводить.

Мы резко обернулись — перед нами стоял пожилой хозяин дома, держа в руках бутылку смутной жидкостью.

И как он смог бесшумно открыть двери?

— За стол-то пригласите, квартиранты?

— Садитесь, конечно, — я пошарил взглядом по комнате и отыскал еще одну табуретку.

Старик поставил бутыль на стол и сам поднес табуретку. Он присел, внимательно посмотрел на нас и достал из овчиной жилетки три граненных стопки.

Вблизи дедок оказался моложе, хотя лоб и уголки глаз испещряли глубокие мелкие морщинки, а кончик большого носа немного провис, что придавало, вместе с тонкими бледными губами, немного зловещее выражение лица. Старику наверняка было не больше шестидесяти пяти.

— Меня Алексей Данилыч кличут, — он быстро разлил по рюмкам слегка вонючий самогон, отдающий запахом смородины, — а вы откуда такие красивые взялись?

Хозяин хитро подмигнул Сане.

Под левым глазом у друга уже пропечатался темно-фиолетовый фингал, а нижняя губа разбухла, после задушевной беседы в участке жандармерии со следователем Мясоедовым.

— Мы… топогеодезисты, — ответил я, — меня зовут Олег, а друга — Саня. — У нас машина сломалась, пришлось по лесам немного пешком побродить. Мы у вас в деревне всего на пару деньков задержимся.

— Да живите сколько хотите, — улыбнулся Алексей Данилович, — и поднял стопку, — давайте за знакомство.

Самогон оказался довольно крепкий, в груди сразу потеплело и ударило в голову.

— У нас в деревушке осталось всего тридцать семей… кто-то в Дивногорск переехал, а кто и вовсе в Екатеринодар подался… а ведь было, ребятки, время — почти шестьсот человек в Выселках жили.

— Да у вас наверняка работы никакой нет, вот народ в город и попер, — пробурчал Саня.

— Да что ты, паря… работы полно. Земли тут знаешь какие плодородные… — печально покачал головой Алексей Данилыч. — Вот только наш помещик Добронский старый уже, совсем не может людишек удержать, вот и бегут из его вотчины…

— Давай, Данилыч, наливай… — кивнул Саня, — мы еще по паре рюмок выпьем да спать… притомились сегодня на морозе по лесу шастать.

— А где же ваши приборы, если вы топогеодезисты? — хитро прищурился хозяин.

— В лесу, в схроне оставили, чтобы с собой не таскать.

— А я вам, ребятки, правду в глаза скажу, хоть режьте, а все равно скажу… — Алексей Данилыч разлил в рюмки самогон и не дожидаясь, быстро выпил, — никакие вы не топогеодезисты, а беглые преступники.

Мы переглянулись.

— А хоть бы и так, — сурово нахмурился Саня, — сдашь властям?

— Я, паря, достаточно вашего брата насмотрелся еще в сибирской ссылке. Так вы эсеры или анархисты? А может — либералы?

— Алексей Данилыч, а позволь спросить, за что ты в ссылке отбывал? — осторожно поинтересовался я.

Хозяин задумался, и немного поиграл желваками, наверняка воспоминания о прошлом были не очень-то радостными.

— В девяносто четвертом, когда с Кавказской войны пришел, связался я в Ростове с бандой Левы Шалого… Да… четыре налета только и успели сделать. Вскоре банду повязали. Леву и его помощника Горюна сразу расстреляли, а меня и Миху Лапуна отправили в Сибирь на десять лет, зачли на суде наши подвиги на Кавказской войне и отвели от стенки… Хотя еще и неизвестно что страшнее…

Старик тяжело вздохнул, снова разлил по рюмкам и мы молча выпили.

— Ну и что такого страшного в Сибири оказалось? — осторожно спросил Саня.

— В Иркутске, на сборке-распределителе, разные слухи ходили… бывалые зэки шептались, что лучше работать на лесоповале в сорокаградусный мороз или на рудниках, только бы не попасть в место, под названием Зона-69.

— А что это за Зона? — заинтересовался я.

— Да вы наверняка слышали… но одно дело слышать, а другое — побыть там даже несколько дней…

— Не слышали мы, — пожал плечами Саня, — давай рассказывай, Данилыч…