Запретная зона

— И жаль, и нет, Лев Алексеевич, — сказал он, глядя в окно. — С одной стороны — почти половина жизни, а с другой… Не зря ведь, а? Пятнадцать батальонов — неплохой результат?

— Правильно, правильно, — кивнул Гурьев.

«Врешь ты, Шараф Умарович, — подумал он, — и Аллаха своего не боишься. Знаешь ведь, что обратной дороги тебе нет и легальной фирмой больше не прикроешься. Знаешь и то, что быть тебе в «Зоне-Б» начальником. Да и переход в Большой Совет тебя не может не радовать. Хитрый ты лис, мусульманин, ох, хитрый!»

Они сидели на мягком сиденье в заднем отсеке комфортабельной машины, на которую выделил деньги премьер-министр, и наслаждались поездкой. Никто не мешал, фары высвечивали ровную, гладкую дорогу, проходившую через лес.

— Дадут они нам переехать, Лев Алексеевич?

— Думаю, Большой все уладит.

Зона устарела технически и морально. Комплекс «Маяк» стал бельмом на глазу, к тему же не обеспечивал достаточной силы сигнала. Потребность переместить его на восток возникла давно, было подобрано даже место за Уралом. Но обстановка менялась с каждым днем. Новый альянс с мусульманскими странами заставлял пересмотреть место дислокации «Зоны-Б». Теперь возникла необходимость увеличить радиус действия «Маяка». Боевики «Концерна» вполне оправдывали затраты на их программы, проводя подготовку к кодированию в южных регионах. Горело все — от Азербайджана и Хорватии до Ирана; турки дали согласие без вмешательства, Афганистан пришлось готовить шестнадцать лет. «Зона-Б» должна была охватить эти регионы: не возить же на обработку людей из Азии в фургонах «Стрельца».

Самого большого эффекта при внедрении программ в отдельных индивидуумов удавалось достичь после предварительной стерилизации: запрограммированным действиям не препятствовали волевые импульсы, их не подавлял контроль живой мысли. Теперь завершался этап массовой стерилизации — установление «демократии» на подконтрольной «Концерну» территории. Пусть привыкнут к тому, что могут идти в любую сторону, куда заблагорассудится, пусть нагуляются вволю, пока поймут, что стороны-то всего четыре. А потом захочется в строй, Ох, как захочется! Но только это будет уже не тот строй, во главе которого шагает подвластный низменным инстинктам поводырь. Это будет строй, состоящий из «двоек», и в каждом втором будет действовать четкая, выверенная программа. Не окрик сумасшедшего, а сигнал с «Маяка» приведет стадо к организованному порядку. И тогда наступит Национальное Освобождение, во имя которого они столько лет создавали Союз, возглавляемый двумя Советами. Два ««— символ Солнца, два ««— всепобеждающие молнии Зевса, которые летят с Олимпа в ничтожных и жалких людишек, заставляя их идти по пути прогресса.

— Что с частью, Лев Алексеевич?

— Отказов нет. Все обработаны «Кодом-1», перед отправкой пройдут через «2».

— Точка определена?

— В Большом Совете готовят новую. Скорее всего в районе Каспия.

В/ч «11-А», охранявшая «Зону-А», состояла из офицеров и солдат, завербованных людьми Гурьева через УФСК. После того, как академик Арбатов выступил на съезде и заявил о необходимости разоружения и расформирования ВПК «во имя спасения экономики», а Горбачев его поддержал, недостатка в боевых офицерах, согласных на любые контракты, не было. 70 тысяч людей, обученных убивать, армия ежегодно выбрасывала на улицы в ходе сокращения. Тогда и решено было объединить их под крышей «Концерна» в Союз Независимых Офицеров — надежное, мощное формирование. Из 700 тысяч, вступивших в Союз за последние девять лет, две трети было обработано «Кодом», Солдат, испытавших сладость убийства и не находивших удовлетворения в мирной жизни, было в три раза больше. Их обрабатывали на «Коде-2», подавляли страх и эмоции, готовили на базах «Концерна» и направляли в «горячие точки», где они могли поддерживать себя в форме. По решению Большого Совета, уничтожалось и оружие. Танки, ракеты, подлодки были просто ничем по сравнению с новым, психотронным оружием, разработанным в «Зоне-А» при его, Рахимова, непосредственном участии.

Гурьев, курировавший спецслужбы, Большого, конечно, знал. Рахимову же познакомиться с ним только предстояло после вступления в Большой Совет. Никто, кроме членов этого Совета, имени Большого не знал, хотя Рахимов и предполагал, что это кто-то из этих двоих — либо Арбатов, много лет возглавлявший Институт Америки и Канады, либо Горбачев, вступивший в загадочный альянс у берегов Мальты. Это было второе поколение руководителей «Концерна», достойно продолжавшее дело отцов-основателей, не пожалевших ни сил, ни средств на его создание тогда, в 1974-м.