Запретная зона

При употреблении одного порошка триазолама сон наступает через двадцать минут и длится часов восемь-десять. Все же, кто пил чай — и Крильчук, и Зоя, и Примитилов — показывали, что ощутили сонливость едва ли не сразу, в пределах пяти минут; и то, как нетвердо они держались на ногах, и как отвечали на вопросы — вяло, заплетаясь, глядя в никуда, — говорило о значительном превышении дозы. Но если тренированный чекист еще кое-как справлялся с одолевавшим его сном, а в состоянии медсестры доминировал испуг, то с врачом Примитиловым дело обстояло иначе: помимо снотворного, он принял изрядную дозу спиртного, катализирующего действие триазолама, и теперь вел себя развязно, нагло, сидел, закинув ногу на ногу, развалясь, и то и дело норовил сомкнуть веки. Во время разговора с Бобровниковой Петр процентов на шестьдесять был уверен, что смерть Лжелеонидова не была естественной; к началу допроса Примитилова он знал об этом наверняка.

— Итак, Примитилов, вас разбудили и вы узнали о том, что больной из восемнадцатой мертв. Вы догадались, что это дело рук вашего приятеля?

— Какая разница?!

— Отвечать!

Окрик возымел действие, врач снял ногу с колена и выпрямился.

— Ну, догадался.

— Без «ну», если можно. Дальше что было?

— Дальше вы сами знаете.

— А я вас спрашиваю.

Примитилов качнулся, теряя равновесие, но капитан Арнольдов, в присутствии которого проходил допрос, поддержал его за плечо.

— Не помню.

— А вы вспомните.

— А я не помню.

— Или не хотите отвечать?

— Или не хочу. Имею право.

— Имеете. Тогда сядьте вот сюда за стол и напишите… Валера, помоги ему пересесть.

Арнольдов подтолкнул упирающегося Примитилова к столу, и тот безвольно плюхнулся в мягкое крабовское кресло.

— Что писать?

— Все. Где познакомились с Володей.

— В баре познакомились, я же говорил…

— Пишите. При ваших замашках, оправдывающих фамилию, вы завтра откажетесь от своих слов и скажете, что давали показания под воздействием лекарства или силового давления. Так что посидите тут, вспомните, что было после установления вами факта смерти больного из восемнадцатой палаты, что вы сказали Бобровниковой, когда поняли, что ваш приятель исчез…

— Ничего я ей не говорил!

— Врете. Зачем врете-то, Примитилов? Вы сказали ей молчать о том, что пили ликер, коньяк, и о том, что приводили этого Володю в больницу.

Примитилов криво усмехнулся.

— С-сучка, — процедил он.

— И без выражений! Что вы корчите из себя бывалого рецидивиста?.. Чем вы пытались запугать медсестру, Примитилов?

— Да не пугал я ее…

— Опять врете! Хотите, чтобы я напомнил вам историю с промедолом? Вы ведь отлично знали, что хищение коробки ампулированного промедола — дело Бобровниковой. Но Крабову об этом не сказали, более того — возместили пропажу. Почему?

— Ну… хотел спасти… ее бы уволили…

— Что вы за лжец, Примитилов! В обмен на свое молчание вы предлагали ей сожительство. Так или нет?

— Это что, она вам рассказала?

— Представьте себе, это я ей рассказал. Я ведь знаете, сколько таких дешевых шантажистов за решетку упрятал! Больше, чем вы видели пациентов в своей жизни. Куда вы выбросили бутылку из-под ликера?

Примитилов уронил голову на грудь.

— Никуда я ее не выбрасывал. Когда проснулся, не было ее. Ни из-под ликера, ни из-под коньяка. И чашки не было, из которой этот убийца пил чай.

— Откуда вы знаете, что он убийца?

— А кто, я, что ли?

— А почему бы и нет?

Примитилов изменился в лице. Хмель сошел с него, как лавина с горы.

— Не убивал я! Вы что?!

— Кто предложил отнести чай Крильчуку?

— Он.

— А как он узнал о том, что Крильчук дежурит в палате?

— Не знаю. Он сказал Зое: «Пойди, отнеси охраннику». Я еще подумал, что она проболталась.

— И вас ничто тогда не насторожило?

— Пьяный был. Мы с ним уже три дня пили.

— Он вас в ресторан водил?

— Водил.

— Куда?

— В «Солнечный».

— Это в гостинице?

— Ну да…

— На чем вы туда ездили?

— На такси.

— Он платил?

— А то кто ж… Все, устал я! Ничего больше говорить не буду. Отказываюсь! И писать ничего не обязан!

— Вот как? — Илларионов посмотрел на Арнольдова. — Отвези его во внутреннюю, на Петровку.

— На выход, гражданин, — поднял Примитилова капитан.

Тот уцепился за шкаф с книгами и посудой.

— Куда это?

— В тюрьму, — спокойно ответил Петр.

— За что? У вас есть ордер на арест?! — закричал вдруг врач и гневно зыркнул на следователя.

— Будет ордер, будет, — успокоил его Петр. — А пока я вас задерживаю по подозрению в убийстве.

— Не имеете…

— Имею, Примитилов. До тридцати суток… Веди его, Валера.

Арнольдов вывел задержанного за дверь. Петр закурил, распахнул окно пошире и жадно втянул носом воздух. Безлюдный город сиял вывесками, моросил холодный дождь, изредка проезжали машины. Вдалеке кто-то пустил ракету, она раздвоилась над крышами и погасла.

В кабинет вернулся Крабов. На нем были белый халат и шапочка — заступал на внеочередное дежурство вместо нерадивого подчиненного.

— Доставили мы вам хлопот, Анатолий Дмитрич? — спросил Петр, вздохнув.