Запретная зона

Расистская идея превосходства белого человека получила практическое воплощение в многочисленных дискриминационных законах, принятых южнородезийским парламентом. Эти законы наделяют европейцев практически неограниченной властью над жизнью и судьбами африканского населения. Так, закон о туземных делах предусматривает, что африканцы, живущие в резервациях, подчиняются департаменту по делам туземцев, состоящему исключительно из европейцев. Белыми являются также окружные комиссары по делам туземцев и коменданты резерваций. Они вершат суд, собирают налоги, наказывают тех, кто «ведет себя дерзко или неуважительно» по отношению к властям. Комендант осуществляет контроль за передвижением африканцев во вверенном ему районе. «Туземец» может покинуть резервацию только с его специального разрешения. Получив такое разрешение, африканец должен вернуться в резервацию до истечения срока его действия — в противном случае он будет осужден за бродяжничество. Если африканцу удается найти в городе работу, он обязан получить специальное удостоверение, куда заносятся сведения о месте его работы, заработной плате, уплате налогов, месте жительства и так далее. Малейшее нарушение системы пропусков влечет за собой арест и осуждение на каторжные работы: каждый год 10–15 тысяч африканцев попадают в тюрьму за нарушение «паспортного режима». Закон об устройстве туземцев в городских районах и регистрации запрещает африканцам селиться в европейских кварталах. Для них отведены поселки, расположенные вне черты города, — так называемые локации.

Духом расовой сегрегации проникнуто трудовое законодательство страны. Заработная плата африканского рабочего более чем в десять раз меньше заработной платы европейца, выполняющего ту же работу. Специальный закон об урегулировании в промышленности резервирует все должности, требующие более или менее высокой квалификации, за европейскими рабочими. Дело доходит до того, что, например, в строительстве африканцам запрещают пользоваться молотком, кельмой, мастерком — это привилегия белых рабочих. Африканские рабочие не получают ни пенсий по старости, ни пособий при утере трудоспособности. Забастовки считаются незаконными, африканские профсоюзы подвергаются преследованиям.

Зараза расизма проникла в широкие слои местных поселенцев. Европеец, разговаривая с африканцем, требует, чтобы тот встал и снял головной убор. Обращаясь к африканцу, он никогда не называет его по имени, а просто «мунт» (человек), «кафр» (чернокожий) или «бой» (мальчик), даже если тот втрое старше его. Белые господа дают слугам унизительные клички, так как они, видите ли, не могут запомнить их «варварских» имен. Расовая сегрегация преследует африканцев даже после смерти: в стране запрещено хоронить рядом черных и белых.

Таковы порядки, существующие в Южной Родезии. Нужно ли удивляться тому, что именно здесь родилась поговорка, которая предельно точно характеризует деятельность колонистов в Африке: «На Черном континенте нет ничего чернее дел белого человека!»

* * *

«Равные права для всех цивилизованных людей». Эти слова, принадлежащие «отцу страны» Сесилю Родсу, избраны девизом Федерации Родезии и Ньясаленда. Их любят приводить защитники южнородезийских порядков, когда сравнивают свои порядки с режимом, царящим в Южно-Африканской Республике.

Сходство этих порядков действительно бросается в глаза. Правда, к северу от Лимпопо не принято употреблять термин апартеид, взятый на вооружение правительством Фервурда. Здесь в ходу другой — «партнерство». Но это обстоятельство не способно затушевать разительное тождество этих двух понятий.

Что означает партнерство? Апологеты этой теории утверждают, будто бы они вовсе не расисты, а совсем напротив — они за укрепление отношений между расами. Все дело только в том, что, мол, различные расовые группы стоят на разных уровнях развития, а это затрудняет контакты между ними. Вот когда африканцы, заверяют они, поднимутся до уровня цивилизованных европейцев, тогда-то и наступит гармония в расовых отношениях. Что касается южнородезийского правительства, то все его помыслы и стремления направлены-де на достижение этой гармонии. Так выглядит партнерство на словах.

А на деле? Обеспечивает ли правительство равные возможности развития европейцев и африканцев? Отнюдь нет. Может ли, например; достичь уровня «цивилизованного человека» и получить избирательные права рабочий, получающий 5—10 фунтов в месяц, или крестьянин, доходы которого считаются одними из самых низких в мире? Могут ли рассчитывать на получение такого «звания» дети африканцев, если их даже не пускают на порог школы, потому что у родителей нет средств дать им образование и еще потому, что не хватает учителей и школ, в которых разрешено учиться африканцам?