Запретная зона

Илларионов с ответом не торопился, набросал что-то на листке блокнота, подумал, закурил. Зарплату надо получить сегодня — первый день выплаты, будут давать до упора. Утром дома оставался пустой холодильник. На две тысячи особенно не разгуляешься, конечно, к тому же в магазин сходить некому.

— Поехали в 50-ю! — сказал он решительно.

Операция была закончена только что. Пострадавшего владельца «жигулей» увезли в реанимационное отделение.

— Состояние, прямо скажем, не обнадеживает, — говорил врач, огромного роста детина с закатанными по локоть рукавами халата. — По крайней мере, не приходится рассчитывать на быстрое выздоровление: ушиб головного мозга — это главное, что тревожит. А к нему целый букет: разбито лицо, перфорирована почка, закрытые переломы ребер, открытый — локтевого сустава, повреждено легкое. — Илларионов едва поспевал за ним по длинному коридору. — Так что допросить вы его сможете, в лучшем случае, дня через четыре.

— Почему вы решили, что я хочу его допросить? — спросил Илларионов, переступая порог кабинета с табличкой «Главврач».

Травматолог усмехнулся. Звеня ключами, отпер скрипучую дверь большого сейфа за занавеской и поочередно выложил на стол водительское удостоверение, бумажник, носовой платок, расческу, автоматический нож американского производства и пистолет.

— Просто я так подумал, — он сел в кресло и, скрестив на груди волосатые руки, устремил на следователя чуть насмешливый взгляд.

Илларионов от комментариев воздержался, достал из папки чистый лист.

— Скажите, Анатолий Дмитриевич, вы не заметили на теле пострадавшего…

— Заметил. Я ведь травматолог, Алексей Иванович, с такими, как он, хохмачами, каждый день имею дело и к вопросам вашего брата привык. Так вот, на внутренней стороне левого предплечья Леонидова имеется татуировка — буквы «СНО» и две скрещенных шпаги под ними. На бедре — глубокий рваный шрам, похоже, от осколка. Более того, я думаю, что была задета надкостница и он мог хромать. Если это вам пригодится конечно. Вы ведь об этом хотели спросить?

Илларионов улыбнулся.

— Я заберу, — кивнул он на вещи пострадавшего.

— Естественно…

«Мною, следователем Московской окружной военной прокуратуры Илларионовым А. И., в присутствии главного врача травматологического отделения 50-й горбольницы Крабова А. Д. на основании ст. 167 УПК изъяты предположительно принадлежавшие пострадавшему в ДТП гр. Леонидову Виктору Михайловичу предметы:

1. Водительское удостоверение АБМ № 959146 с талоном предупреждений АБК 666468 на имя Леонидова Виктора Михайловича, урож. г. Пермь, 1950 г. р., выд. ГАИ МВД — УВД Москвы 18.12.90 г., кат. "В" (б/п раб. по найму)

2. Пистолет системы Н. Ф. Макарова (ПМ) с полной обоймой (8 патронов) № 785208;

3. Платок носовой 40x40 см с красной каймой на голубом фоне…»

По опыту зная, что составление протокола об изъятии будет делом долгим, врач достал из шкафа бутылку коньяка и два больших фужера, налил до краев, поставил один перед Илларионовым.

— Спасибо, я не…

— А я вас не спрашиваю, — с напускной серьезностью сказал Крабов. — Вы выполняете свою работу, я — свою. В мои обязанности входит профилактика заболеваний, простудных в том числе. Вы же промокли насквозь. Хох!..

Илларионов снова улыбнулся, покачал головой, но коньяк выпил.

— Уходил от погони, что ли? — спросил врач, придвинув к Илларионову коробку с шоколадными конфетами.

— Нет, случайная авария.

— А натворил что, если не секрет?

— Не секрет: не знаю. Может, и ничего. У нас оружие уже складывать негде — все думают, что оно панацея от страха.

Больницу Илларионов покинул через час. После чистого и теплого кабинета врача на улице показалось особенно неуютно. Ломило в костях, хотелось прилечь, но он подумал, что оружие, найденное у пассажира и водителя «жигулей», могло быть недавно использовано, и нужно было идти по горячему следу.

— Домой, товарищ подполковник? — спросил водитель сворачивая газету.

— В морг. И печку включи, — Илларионов достал последнюю, высыпавшуюся наполовину сигарету и жадно затянулся.