Запретная зона

— Вот видите. Еще несколько десятков вариантов, и появится система. Только я как медик заинтересовался не татуировкой. Мне больше нравится шрам на его бедре. Оч-чень, знаете ли, интересный шрам, я им завтра… сегодня то есть, детально займусь. Может быть, более или менее точно удастся установить дату операции или ранения, а то и внутри что-нибудь интересное найдем. Вы обратили внимание на его пятки?.. Нет, конечно. А на фаланги среднего и указательного пальцев обеих рук?.. Тоже нет. А вот у меня на этот счет возникли кое-какие соображения.

— Поделитесь? — Илларионов почувствовал прилив сил. — Заинтриговали, надо признаться — аж сон прошел.

Лунц опять захохотал от души.

— Поделюсь, поделюсь, Алексей Иванович, даже в заключении напишу. Не привык к бездоказательным фактам, это вам только помешает. Нам нужно было определить причину смерти, мы ее определили, а остальное уж потом, завтра… сегодня, то есть. Приду днем и повожусь с этим «Леонидовым» основательно. А сон у вас не от моих домыслов, а от змеиной желчи прошел.

— От чего-о-о?! — округлил глаза Илларионов.

Стало ясно, что так веселило судмедэксперта все это время.

— Ха-ха-ха!.. Самой настоящей, ей-богу!.. Мне из Китая привезли, со змеиной фермы. Они там вскрывают желчный пузырь гремучей змеи и набирают в стакан желчи. На змее все потом зарастает, как на собаке… Ха-ха-ха!.. Операцию можно повторять периодически… Горько?.. Зато вы теперь сутки — как огурчик! Правда, сам я еще не пробовал — противно. Решил на вас испытать… Ха-ха-ха!..

Лицо Илларионова исказила гримаса отвращения.

Лейтенант Сергей Крильчук направлялся в сторону дома. Даже если бы в это время суток работал транспорт, он все равно топал бы пешком до самого Известкового переулка, где они с женой, сынишкой и отцом-инвалидом жили в двухкомнатной старой квартирке. Сегодняшнее происшествие можно было считать первым нокдауном в его двадцатипятилетней, до сих пор безупречной и целеустремленной жизни. Он и шел, как после настоящего нокдауна: ноги подрагивали, стучало в висках, во рту ощущался сладковатый, приторный до тошноты привкус. Позади остались школа, завод «Серп и молот», сверхсрочная в ПВ, курсы, счастливое супружество, романтические устремления, рождение первенца Артемки, планы, мечты; впереди вместо нового назначения, обещанной к лету девяносто пятого квартиры в Бирюлеве, рекорда в многоборье и звездочки на погонах — пустота, безвестность, с маленьким огоньком надежды лишь на то, что поймут, простят и хотя бы не вытурят из органов насовсем. Вчера еще уверенный в перспективе, при-. шедший не в трижды проклятый аппарат ГБ, а в обновленный — ФСК, по новому набору, по конкурсу, а значит признанный достойнейшим из лучших, сегодня Крильчук уже не чувствовал превосходства силы и молодости.

Одинокий пьяница, завидев его, помахал неприкуренной сигаретой и, перейдя улицу, направился «перехватить огоньку».

— Зема, прикурить дай…

Сергей остановился, достал из кармана спички.

«Неужели ни в чем нельзя быть уверенным до конца? — думал он. — Даже в том, что симпатичная сестричка не сыпанет тебе снотворного в чашку ароматного чая?..»

Пьяный качнулся, уперся кончиком сигареты в спичечную головку, погасил пламя.

— Извини, брат…

— Да ничего, бывает, — Сергей чиркнул новой спичкой. На сей раз проситель, стремясь устоять или унять дрожь в руках, ухватился за его запястья, прикурил, но рук не отнял — наоборот, сжал их мертвой хваткой. Сергей попытался выдернуть руки, но тщетно. Он сразу все сообразил, не растерялся и уже оторвал ступню от тротуара, чтобы, согнув ногу в колене, резким «киковым» ударом в пах заставить неожиданно протрезвевшего противника освободить захват, но в ту же секунду человек протащил его руки вправо на себя, развернулся так, что они оказались у него под мышкой, подсек бедром заведенной вперед левой ноги, и Сергей, перелетев через нее, больно ударился спиной об асфальт. Руки вдруг освободились, но в ту же секунду человек с молниеносной быстротой провел добивающий удар правой в голову, с резким выдохом и реверсом противоположной руки — характерный прием «киокусин-кай»… Рядом скрипнули тормоза, в лицо пахнуло теплом разогретого двигателя, где-то над головой захлопали дверцы, несколько человек подхватили его, как пушинку, бросили в багажник и захлопнули крышку.

Это был нокаут.