Запретная зона

— Точно. А дальше идти вдвоем Отаров не рискнул — приметно, — Каменев посмотрел на Мельника. — В котором часу вы связались с Краснодарским линейным?

— В семь двадцать

— От места преступления до аэропорта часа полтора. Рейсы запрашивали?

— С половины пятого до семи тридцати ушло три: вчерашний на Питер, что был отложен из-за нелетной погоды, в шесть пятнадцать — киевский и в семь — московский. Пассажира по фамилии Отаров в списках нет.

— Какие будут соображения?

— Я думаю, товарищ майор, одно из трех: либо он отсиживается у знакомых, либо пытается добраться до Новороссийска и уйти морем, либо — по железке…

РАЗЫСКИВАЕТСЯ

ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК ОТАРОВ ГЕОРГИЙ РАФАЭЛОВИЧ 1938 ГОДА РОЖДЕНИЯ ПРОЖИВАЮЩИЙ ЮЖАНСКЕ КАШТАНОВАЯ 32 ВОЛОСЫ ЧЕРНЫЕ ПРОСЕДЬЮ ИМЕЮТСЯ ЗАЛЫСИНЫ ГЛАЗА СЕРЫЕ ВЫПУКЛЫЕ НОС ГОРБИНКОЙ РОСТ 182 СМ ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ НОРМАЛЬНОГО МОМЕНТ ПОБЕГА БЫЛ ОДЕТ РУБАШКУ КОФЕЙНОГО ЦВЕТА СЕРЫЕ БРЮКИ ЧЕРНЫЕ КРОССОВКИ ШТОРМОВКУ ЦВЕТА ХАКИ ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ ВЕРХНЕМ РЯДУ ЗУБОВ ДВЕ ЗОЛОТЫЕ КОРОНКИ ЮРИСТ ПО ПРОФЕССИИ МОЖЕТ ИМЕТЬ ПАСПОРТ НА ИМЯ ДАВЫДОВА ИГНАТИЯ НИКОЛАЕВИЧА РУССКОГО 1943 ГОДА РОЖДЕНИЯ ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ ОПАСЕН

В шестнадцать тридцать Каменев отбыл в Москву.

27

— Что вы так невнимательны, Бобровникова? «То ли тридцать, то ли сорок» — ничего себе градация!

Медсестра растерянно смотрела на экран, нервно щелкала замком кошелька и никак не могла сосредоточиться.

— Тридцать пять, — сказала она неуверенно.

— Хорошо. Рост хотя бы можете определить? Низкий, сред ний, высокий?

— Высокий.

— Выше вас?

— Выше.

— На сколько?

— На голову.

— Встаньте… Ясно, садитесь. Голова удлиненная, приплюснутая, нормальная?.. Да не молчите же, смотрите на экран!

На экране менялись контуры разных профилей — прямой, выпуклый, вогнутый; уточнялась общая форма лица в фас — круглая, овальная, прямоугольная, квадратная, ромбовидная…

— Полный Бертильон, — ворчал Илларионов. — Вы же медсестра, спинку носа от переносицы отличаете?

Подбородок характеризуется по высоте (в профиль) — расстояние от каймы верхней губы до кончика подбородка — низкий… средний… высокий…

— Похож?

— Похож… Уши только…

— Что уши?

— Оттопыренные получились, а у него…

— Поставь среднего прилегания… Так?

— Вроде…

Чужое лицо. Человек из другого мира. Чужой человек. Волевой, безжалостный.

— Две морщины у него — от носа к губам.

— Уголки губ приподняты? опущены? горизонтальны?.. Шея средняя. Средней толщины. Выступание кадыка нормальное.

— Так?

— Да.

— Что-нибудь еще?

— Да. Волосы гуще… и седина — вот тут, у пробора…

Поначалу уверенная в том, что хорошо запомнила его внешность, Бобровникова терялась при появлении на экране каждого изображения головы, волос, лба, бровей, глаз, губ, рта, зубов, подбородка, ушных раковин, шеи… Покончив с головой, перешли к конечностям. Фаланги пальцев, контрактуры, утолщения суставов, наличие профессиональных мозолей, следов порезов. Потом искали походку и осанку; мимику и жестикуляцию, голос по высоте, тембру, частоте, силе… Определяли характерные особенности речи, одежды, пытались вспомнить особые приметы» и «броские признаки», но их не оказалось.

— Возьмите пропуск. Выход найдете?

Криминалист оставил экран включенным. Илларионов курил, вглядывался в возрожденный облик незнакомца, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное рассказать о его профессии или прошлом, и не мог: тяжкое бремя, возложенное на него врачом ракового отделения, не позволяло сосредоточиться. А может быть, это такой человек. Бывают же совсем безликие, никакие люди?.. Кроме бровей шире обычного и глубоких носогубных морщин, разве что седая прядь параллельно пробору, но и таких миллион. Самое обычное лицо. Можно узнать в каждом пятом.

— Убирай в память, — негромко сказал он криминалисту. — Давайте Примитилова!

С Примитиловым сидели еще минут сорок. Портрет, составленный по его словам, оказался похожим, разве что заострился кончик носа, стал более выпуклым противокозелок на ушной раковине да опустились уголки губ. В одном и Примитилов, и Бобровникова путались одинаково: не могли вспомнить цвета глаз — не то серые, не то голубые.

Через пять минут компьютер выдал портрет человека, назвавшегося шофером Володей, составленный по показаниям двух очевидцев. Глядя на него, Илларионов подумал, что безликость эта далеко не случайна. Следов он умудрился не оставить нигде, да и в картотеке «modus operandi sistem» искать нечего — на портрете был профессионал, посланный профессионалами. Хотя домыслы Илларионова нуждались в более весомых доказательствах, чем физиогномическое несоответствие «робота» изыскам Ломброзо.