Запретная

– Что ты такое говоришь? Пифия не могла ошибиться. Она сильнейшая в Москве.

– Могла, когда дело касается оракула. Оракулы сильнее и выше, и их будущее недоступно для иных… Я оракул.

– Нет, – прохрипела она, хватаясь за горло и смотря на меня огромными от ужаса глазами. – Нет, этого не может быть!

– Мам…

– Это уже не имеет значения. Всё уже сделано.

– Что? – нахмурилась я и тут же зажала уши руками, наклоняясь к столику. Одна за другой раздались десятки вспышек активированных сфер.

«Они уже здесь», – прочитала я по маминым губам и слетела со стула, когда на меня кто-то навалился сбоку, увлекая на землю.

-16-

Единственное, что я успела сделать в сложившейся ситуации, – это постараться сгруппироваться, чтобы минимизировать возможные ушибы и синяки. Помню, в пятом классе папа водил нас с Алиской на занятия по борьбе. Занимались мы недолго, от силы пару месяцев, но я хорошо запомнила, как нас учили на первых уроках правильно падать, чтобы ничего себе не сломать. Тогда я страшно этому удивлялась. Ведь пришли мы драться, а нас учат совсем другому.

Но все мои старания оказались лишними, потому что Денис – а это именно он повалил меня на землю – сделал всё для того, чтобы я не пострадала.

– … в порядке? – донесся до меня сквозь треск его встревоженный голос. Похоже, взрывом меня хорошо оглушило, и я почти ничего не слышала.

Ласковое прикосновение к лицу, и мне убрали непослушные локоны, которые выбились из хвоста и мешали обзору.

Я открыла глаза, встречаясь взглядом с самыми красивыми серыми омутами на свете, и убрала руки от ушей. Всего лишь доля секунды, застывшая между нами, и я вновь сжалась, когда справа с жутким грохотом взорвался, разлетаясь в щепки, деревянный столик, вспыхнула и сгорела за пару секунд тонкая скатерть. Всё сильнее запахло серой и гарью.

Крик застрял в горле, как и кашель.

Снова взрыв. На этот раз уже ближе к нашему укреплению, но последствий было меньше. Мужчины успели соорудить защитный экран вокруг нас.

– Дим, – рыкнул Денис, а его пальцы засеребрились мёртвой разрушительной магией.

Но огненный феникс, объятая с ног до головы пламенем мужская фигура, уже был рядом с нами.

– Ты аккуратней, – не оборачиваясь и швыряя один файербол за другим, проревел Соколов. – Неизвестно, сколько на территории прикопано трупов животных. А нашествие разлагающей живности прикрыть будет сложнее небольшого погрома в летнем кафе.

«Небольшого? Да тут всё пылает, сверкает и дымит!»

– Да понял я, – рявкнул Разин, как был, на корточках, вдруг крутанулся на месте и швырнул проклятье в колдуна, который решил зайти к нам с тыла.

Оно зигзагообразной молнией сорвалось с его пальцев. И хотя защиту нападающего не пробило, но отшвырнуло его хорошо. Бандит с такой силой влетел в берёзу, что она затрещала и сломалась пополам.

Я на земле сжалась в комочек, задыхаясь от едкого дыма, от которого слезились глаза.

– Уводи её отсюда! – скомандовал Дмитрий.

От одного только взмаха его руки задние столики и парочка стульев взмыли в воздух, застыли всего на долю секунды для того, чтобы с невероятной скоростью понестись на колдунов, полыхая оранжевым пламенем.

– Их слишком много! – крикнул в ответ Денис, не глядя швыряя небольшие светящиеся шарики. – Не могу сосредоточиться.

В полёте они увеличивались в несколько раз и напоминали шаровую молнию. Эффект от соприкосновения с любым предметом – неважно, живым или мёртвым – у них был такой же.

В ушах продолжало гудеть и шипеть, постоянные взрывы и вспышки только ухудшали общее восприятие происходящего. Кажется, где-то кричали или громко стонали, но разобрать что-либо было невыносимо сложно. Кто звал на помощь – нападающие или персонал, которому не повезло попасть под горячую руку.

А мама? Я вздрогнула и огляделась, пытаясь найти её в этом хаосе. Вспышки от взрывов, искры, осыпающиеся дождём на землю от проклятий, которые всё никак не могли пробить мощный щит Дениса, – всё это до рези слепило глаза.

Но маму я нашла быстро, она лежала в метре от меня, так же сжимаясь в комочек, как и я, и шептала молитвы одну за другой, не переставая. Шляпка потерялась, волосы паклями торчали из причёски, а вся она с ног до головы была покрыта сажей.

Мы встретились взглядами и, не сговариваясь, поползли друг к другу. Стекло, попавшееся на пути, которое я не заметила, огнём оцарапало ладонь, но я лишь сильнее сжала зубы и продолжила движение.

– Мама, – прохрипела, едва слыша собственный голос. – Мамочка. Как ты?

– Надо уходить, – простонала она, и я увидела тоненький ручеек крови, что тек из ссадины, которая рассекла её бровь.

Её зрачки расширились от ужаса, и сама она была такой бледной, что я испугалась, как бы её не хватил удар. Сердце у мамы всегда было слабое.

– Да, да, сейчас. Денис поможет, и сразу в больницу. Всё будет хорошо.

Только вера в Разина не давала мне удариться в панику и начать биться в истерике. Я знала, он нас вытащит.

Ладонь онемела и болезненно пульсировала. Я прижала руку к животу, пытаясь хоть как-то остановить кровь, и сразу же почувствовала, как набухла ткань. Блузку всё равно уже ничего не спасёт.