Запретное искушение

— Я тоже этого хочу, — тихо шепчу я. Я не должна этого говорить, я знаю это, но слова все равно вырываются. — Я не переставала думать о той ночи, Макс… Я… я хочу большего. Я сказала тебе… и я все еще это имею в виду. Я…

— Мы не можем. — Его голос внезапно становится резким. — Я тоже это имел в виду, Саша. Мы не можем.

Он быстро поворачивается, стуча ботинками по твердому полу, и уходит, и на мгновение мне кажется, что у меня подкосились колени, настолько это было неожиданно. Я знаю почему, это было сделано не для того, чтобы причинить мне боль, а для того, чтобы отвлечься, прежде чем он скажет или сделает что-то, чего, по его мнению, не должен был. Но это происходит внезапно, и на мгновение мне ничего так не хочется, как развернуться и убежать обратно наверх, спрятавшись подальше. Но это ничего не решит. Я прикусываю губу, сдерживая нахлынувшие эмоции, и продолжаю идти к задней двери и бассейну, ожидающему за ней.

Это великолепный день. Солнце яркое и сияющее, и это немного поднимает мне настроение, даже если я все еще чувствую тяжелый груз разочарования от моего разговора с Максом. Здесь тихо и умиротворенно, одно из преимуществ проживания в поместье, где почти никого нет, и я растягиваюсь на одном из шезлонгов, предварительно натерев свою бледную кожу солнцезащитным кремом, присматриваясь к ближайшему шезлонгу, укрытому зонтиком на случай, если солнце будет палить слишком сильно.

Я могу ненадолго отвлечься от мыслей о более безобидных вещах: вчерашнем фильме, прогулке по виноградникам, возможности скоро отправиться на верховую прогулку, но мои мысли всегда возвращаются к Максу. Я ерзаю в шезлонге, боль, которую я почувствовала, стоя на лестнице, распространяется по мне. Если бы я думала, что у нас действительно есть хоть какая-то надежда, это было бы сладкой пыткой, это нарастающее, давящее желание, которое в конце концов прорывает плотину сопротивления и захлестывает нас обоих, но это не то, что сейчас.

Это делает его просто пыткой.

Воспоминание о жаре в его глазах, когда мы стояли у подножия лестницы, о том, как он явно пытался сдержаться, посылает поток тепла через меня, когда я сжимаю бедра вместе, пытаясь хоть немного облегчить боль. Это, конечно, ничего не дает, легкое трение только заставляет меня чувствовать себя еще более возбужденной, влажный жар между ног только заставляет мои мысли становиться еще более похотливыми, возвращаясь к той ночи, которую мы провели вместе.

Я открываю один глаз и разочарованно выдыхаю, оглядываясь по сторонам. Как и ожидалось, здесь никого не видно, а высокий забор и живая изгородь вокруг бассейна не позволяют никому, находящемуся в доме или проходящему мимо, увидеть, что происходит внутри. Я могла бы искупаться нагишом, если бы захотела, хотя от одной мысли об этом я краснею.

Я могла бы и это сделать. Никто не увидит.

Моя рука скользит вниз по животу, упругая плоть скользит от солнцезащитного крема и пота, и я напрягаюсь, мое сердце колотится так же сильно от запретной идеи о том, что я рассматриваю, как и от самого желания. Я должна вернуться в дом, если мне это так сильно нужно, но я хочу остаться здесь, под солнцем, разгоряченная жаром во многих отношениях. И часть меня, большая часть, чем я готова признать, хочет, чтобы Макс вышел сюда и поймал меня.

Мои пальцы проскальзывают под край плавок бикини, приподнимая ткань ровно настолько, чтобы скользнуть по мягкой плоти под ней. У меня перехватывает дыхание, когда мои пальцы скользят ниже, и я знаю, что если я собираюсь остановиться, то сейчас, самое время, это сделать.

Но я не хочу останавливаться.

Я тихо ахаю, когда мои пальцы скользят между моих складочек, ощущение пробегает рябью по всему телу. Я влажнее, чем думала, скользкая жидкость прилипает к кончикам моих пальцев, когда я провожу ими по своему набухшему, ноющему клитору, описывая медленные круги, когда я прикусываю нижнюю губу, чтобы не шуметь.

Это все кажется приятным, лучше, чем раньше. До Макса я не могла делать это без того, чтобы мои мысли не приняли мрачный оборот, но сейчас все, о чем я думаю, это о нем, загорелом и красивом, о его мускулистом теле, склонившемся надо мной, когда его губы захватили мой рот, а его член прижался ко мне, толстый, длинный и твердый для меня…

— О… — шепчу я сквозь сжатые губы, мои бедра немного выгибаются, когда я позволяю своим пальцам двигаться быстрее, соскальзывая с возбуждения, которым я пропитана. Воспоминание уже приблизило меня к нему больше, чем следовало бы, воспоминание о Максе, заполняющем меня, о его твердом теле, прижимающемся к моему, о его мягких темных волосах, перебираемые моими пальцами, когда он стонал от удовольствия.

Я его первая. Я никогда не думала, что меня так возбудит эта мысль. Тем не менее, вид Макса, изо всех сил пытающегося сдержаться, возбужденного до потери контроля над своим желанием ко мне, и только ко мне, сводит меня с ума.

Это срабатывает безоговорочно.