Запретное наслаждение

– Он сам выставлял себя полным дураком, а я старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, причем единственная.

– Какой жестокий мир, – посетовала Шарлотта.

– Напротив, там много добрых людей. Леди Болл и леди Вандеймен помогли мне освоиться. Обе были знакомы с моей мамой, естественно.

Произнося последние слова, Люси услышала в собственном голосе язвительные нотки. Неужели она хвастается знакомством с аристократами?

Шарлотта не выразила ни малейшего огорчения.

– Твои родственники по материнской линии должны позаботиться о том, чтобы тебе было комфортно в новом окружении. Я бы никогда не освоилась там.

Она говорила об этом как о добродетели.

– Мероприятия, которые там проводятся, очень интересны и часто даже полезны.

Люси описала концерты и выставки и даже пересказала обсуждение резьбы по кости, но при этом ее не покидало ощущение, что окружающие слушают ее исключительно из вежливости.

Вероятно, и она когда-то мыслила так же, как Шарлотта: бомонд лишь развлекается или занимается чепухой, когда другие работают.

– Конечно, – добавила девушка, – скоро все эти люди разъедутся по своим поместьям.

– Или отправятся в Брайтон, развлекаться играми с регентом.

К сожалению, это так.

Шарлотта удивила Люси.

– Полагаю, морской воздух очень полезен для здоровья, особенно если дышать правильно. В Брайтон я не поехала бы, а в какое-нибудь другое местечко, где потише, с радостью.

– Не сомневаюсь, ты права, дорогая, – сказал отец, и Люси узнала этот тон: у него не было ни малейшего намерения выполнять пожелание Шарлотты.

Мама всегда мирилась с этим тоном, потому что отец редко его применял, но сейчас у Люси возникла твердая уверенность, что Шарлотта не смирится. А еще у нее появилось ощущение, что у Шарлотты далекоидущие планы, которые включают не только поездки на морские курорты, но и переезд из Сити куда-нибудь ближе к лесу, на свежий воздух. Было ясно как день: Шарлотта силой воли не уступает отцу – правда, выражается это по-другому.

Люси ушла спать рано, оставив отца с Шарлоттой наедине.

Интересно, они будут целоваться или слишком стары для такого рода эмоций?

Придут ли они со временем к единому решению по поводу того, где жить и как воспитывать детей? Люси могла бы рассказать Шарлотте, как выиграть это сражение: просто высказать предположение, что отравленный воздух Сити сыграл свою пагубную роль в судьбе ее матери. Хотя зачем? Шарлотта в конечном итоге в любом случае одержит победу.

Люси открыла свой дневник, вспомнив, что не делала записи с самого дня приезда. У нее была масса свободного времени, никто не нарушал ее уединения, но она так ни разу его и не открыла. Потому что мысли, изложенные на бумаге, становятся более реальными?

Она заставила себя взяться за карандаш.

Это уже не мой дом,
И, возможно, скоро не будет и домом моего отца.
Зачем мне тогда сюда приезжать?
Дом-то чужой…

Ну вот. Мысли облечены в слова, словно вырезаны на надгробии.

Я хочу вернуть прошлое,
Снова стать здесь своей
И жить так, как жила раньше,
Быть частью замечательного мира Сити.
Но, наверное, мне это не суждено.
Наверное, все это иллюзии.
Мир, который я знала, рушится,
Как лед на реке после зимней ярмарки,
Трескается, куски расплываются в разные стороны и тают.
Даже если бы все было по-прежнему, захотела бы я
Оградить себя от истинного предназначения своего пола?

Последнее слово прописалось нечетко, потому что Люси полностью исписала грифель. Взяв острый ножик, она заточила карандаш и дописала:

Я должна смириться с потерей и начать строить новую жизнь.

Спустя минуту она капитулировала и начала писать, едва касаясь карандашом бумаги:

Дэвид. Его зовут Дэвид.
Дэвид и воздушный змей.
Добродушен, нежен, любит детей,
Умеет с ними играть.
Нужно все время об этом помнить. Должно быть,
Это такая же часть его характера,
Как граф в янтарном свете фонарика.
Холеный, лощеный, мрачный и опасный.
Слишком опасный для графа
Или для управляющего.

Люси остановилась и задумалась над последней фразой.