Запретное целительство. Сеньорита Смерть (СИ)

– Иди отдыхай, Рената. И осторожнее на своей штуковине, – добродушно ответила повитуха, принимая у матери младенца. – Какая хорошенькая дочка у тебя, Цели.

– Такая маленькая, – устало вздохнула роженица.

– Ну так что ты хотела? Родила ведь раньше срока, а я говорила, никаких тяжестей не поднимать и не суетится. Но всё хорошо. У нашей сеньориты Бьянки легкая рука, так что жизнь у твоей красавицы тоже будет легкая и счастливая...

Я вышла за покрашенную яркой красной краской дверь, и посмотрела на карманные часы. Соседка меня убьет!

– Сеньора доктор!

Клеменс, запыхаясь, сбежал по лестнице, держа в руках корзинку, накрытую салфеткой. От нее аппетитно пахло выпечкой.

– Вот, супруга утром приготовила рыбный пирог. Возьмите, не обидьте. Племянника угостите.

Пока я поспешно привязывала корзинку к велику, мужчина неловко мялся рядом.

– А вот зря вас называют Сеньоритой Морте. Я всем буду говорить, чтобы они свои рты-то закрыли, раз ничего не знают. Были бы вы плохой, разве помогли бы Цели...

Я выпрямилась. Сеньорита Морте – Госпожа Смерть. Как же я надеялась, что не услышу это прозвище. Так дразнили меня в медицинской школе, приписывая... всякое.

– Меня не слишком-то волнуют суеверия, Клеменс. По крайней мере, пока горожане не решат зажечь костры и не придут ко мне в дом с вилами.

– Да кто бы посмел! Да у нас, конечно, бывают неотесанные чурбаны, считающие что ведьмы... – Рыбак заметил мой красноречивый взгляд, и торопливо поправился: – ...то есть волшебницы и маги, ну, против Бога и Святого Престола, и вредят людям. Но вас, сеньорита, все уважают, и любят в Меноде, и радуются, что у нас есть такая хорошая ведь... целительница.

Я дружелюбно кивнула Клеменсу на прощание, показывая, что совсем на него не обиделась. Что поделаешь, лермийцы все суеверны, и от магов предпочитают держаться подальше, по крайней мере, в маленьких городах. Вот в Алерте, или том же Грейдоре, говорят, все по другому. И магов приравнивают даже к высшим слоям общества, и позволяют занимать высокие должности в правительстве. Как этому Корбину Рихтеру. Недаром же Летиция Фоскарини с ним так носится. Наверное, у себя он большая шишка.

В дверь соседки я стучала, уже заранее придав своему лицу виноватый вид. И опасения мои оправдались. Сеньора Гиллазо была не в духе. Волосы её были всклочены, аккуратный белый воротничок топорщился, а на круглых щеках пылал румянец гнева.

– Рената! Чтобы я еще раз взяла Лучиано! Пропадаешь днями и ночами на работе, скидывая всё на больную старуху! – возмущенно махая руками, завопила моя соседка. -- А у меня, между прочим – подагра! Мигрень! А твой сорванец только и делает, что шумит и доводит меня! Ты когда должна была вернуться, а, негодница?!

– Разве вас не предупредили, сеньора, что я задержусь в больнице? – смирено опустив глаза, спросила я, не став напоминать, что как целительница я отлично знаю, что ничего из перечисленного у нее нет и никогда не было, и более здоровой женщины в шестьдесят лет я еще не встречала.

– Да уж, предупредили. Прислала мне каких-то мордоворотов на рычащей пукалке. И кстати, если хочешь, чтобы я дальше брала себе Лучиано себе, плати мне больше. И научи его вежливости с пожилыми людьми.

– Давайте мы обговорим это позже. Пока я могу лишь принести свои извинения. – Я протянула сеньоре Гиллазо корзинку с пирогом.

Только соседка начала сменять гнев на милость, как вмешался дьявол. То есть мой замечательный племянник. С интересом ковыряющая пальцем корочку пирога соседка внезапно взвилась в воздух, а корзинка с содержимым отправилась в кусты. Женщина развернулась, будто разъяренный бык, загораживая дверь, но Лучи все же как-то умудрился проскочить мимо неё, и прихрамывая, побежал к нашему дому напротив.

– Еще раз простите, – торопливо пробормотала я, хватая свой велосипед, и отправилась догонять племянника.

Заборчик Лучи с горем пополам перелез, но в наш дом, аккуратный одноэтажный коттедж с желтой черепичной крышей, он без ключей попасть не смог. Так что просто затаился в тени крыльца, гневно сопя носом. Я открыла дверь, и миролюбиво сказала:

– Ну хватит дуться. Заходи.

Лучиано было семь, и он был самым упрямым ребенком на свете. К тому же, с даром боевого мага. Даже страшно подумать, как я буду с ним справляться, когда он станет старше. Но пока Лучи было всего семь, и он легко велся на самые простые манипуляции.

– А меня тут, между прочим, еще и конфетами угостили. Придется есть одной.

– Какими конфетами? Шоколадными?

– Ирисками, – обломала я мечты маленького сладкоежки. – И вишневыми карамельками.

Уговаривать дальше не стала, а зашла внутрь, оставив велосипед у крыльца. Всё равно воровать не станут – побояться проклятия.

Лучи появился минут через пять, и требовательно протянул испачканную в пыли ладошку.

– Помой руки, а потом пообедаем. Конфеты после.

Столько безысходности и надежды я не видела и в глазах самых своих несчастных пациентов.

– Покажи сначала.