Запретное видео доктора Сеймура

Я просто пытаюсь сделать то, о чем вы меня просили. Стараюсь быть честным. А честным я могу быть, только владея максимально полной информацией. Таблоиды все еще копают вашу историю. То, что вы не скажете мне, рано или поздно станет известно им. Поздно пытаться оградить Викторию и Гая. Все уже закрутилось-завертелось. Рано или поздно эта муть уляжется — и затвердеет. И какую она примет форму, отчасти зависит от вас. Если вы видите в этом лишь упражнение в технике подачи, тогда все, что не соответствует вашей интерпретации, является искажением действительности. Ну и что мне вообще тут делать, в чем смысл? Вам тогда нужно нанимать пиарщика, а не писателя. Пригласите Макса Клиффорда, как Памела Джил.

Просто я…

Дело в том, что у меня другие намерения. И цели у меня другие. И воззрения.

Какие же?

Знаю, это звучит претенциозно, но я верю в правду. Я верю, что существует возможность добиться вполне достоверного, как моментальный снимок, изображения правды. Потому я этим и занимаюсь.

И из-за денег.

Да, из-за денег тоже. Это не взаимоисключающие вещи.

Но вы-то в безопасности, верно? Вас не выставляют на всеобщее обозрение, как нас. Вы автор. И вы продефилируете нетронутым, богоподобным. Вы говорите, что вы за правду, а сами подадите себя с наиболее выигрышной стороны. Вы будете хорошим парнем, который несет правду.

Я не совсем понимаю…

А что вы скажете, если мы установим некое квипрокво?

О чем вы говорите?

Я сижу здесь, раскрываю вам свои секреты. То, о чем мне стыдно вспоминать. А вы сидите с ручкой и диктофоном и в ус себе не дуете. Вам ничто не угрожает. Вы зарабатываете деньги, статус.

Так мы и договаривались.

Мы договаривались быть честными. Так почему бы вам самому не попробовать? Почему бы вам самому не раскрыться — если вы хотите, чтобы я вам доверилась.

Это безумие.

Отнюдь. Я стою перед вами совершенно голая в метафорическом смысле. А вы полностью одеты. Так покажите мне что-нибудь, расскажите о том, чего сами стыдитесь. О том, что никому еще не рассказывали. Я хочу, чтобы вы нарушили собственную конфиденциальность.

Вы хотите, чтоб я раскрыл вам какие-то секреты.

Не только мне, всему миру. Расскажите мне, а потом включите в книгу.

Не знаю, что и сказать.

Думайте быстрее, иначе я все отменяю. Вы должны оказаться в том же положении, что и я. Тогда вы завоюете мое доверие.

Вы серьезно?

Абсолютно.

Секунду, диктофон только выключу.

Примечание автора: Идея выставить себя на всеобщее обозрение, чтобы поддержать равновесие в книге — равновесие не между частями повествования, но между мной и героиней, — вначале показалась мне совершенно абсурдной. Однако чем больше я об этом думал, тем более справедливой казалась она мне, на свой сермяжный манер.

И журналистика, и документальная проза в целом всегда представлялись мне довольно уязвимыми с этической точки зрения. В чем-то Саманта Сеймур была, безусловно, права, утверждая, что существует — и всегда должен существовать — дисбаланс сил между писателем и его героем. В конце концов, последнее слово остается за писателем — что может быть сильнее?

Однако предложение самому раскрывать секреты, чтобы продолжать работу над книгой, казалось мне весьма тягостным. Не стану утверждать, будто я как-то особенно охраняю свою частную жизнь, притом насколько часто я практикую так называемую исповедальную журналистику, «скармливая» целые куски моей жизни массмедиа. И чем сильнее разыгрывается аппетит газет, насыщающих утробу своих читателей, тем чаще соблазняюсь я этой дорожкой, убеждая себя, что пытаться быть выше этого и отказываться от подобных предложений из чувства собственного достоинства — напыщенно и бестолково.

Тем не менее я как-то контролировал то, что получалось на выходе. И вот теперь Саманта поставила передо мной нешуточную задачу. Я всегда продавал те эпизоды своей биографии, которые, по моему мнению, должны приносить стабильный доход и не выставляют меня и тех, кого я люблю, в слишком уж дурном свете. Но большая часть моей жизни оставалась в тени — забытая или же тщательно оберегаемая от посторонних. Я, как и все, хотел сам определять свой образ: мы отрезаем неприятные истории от великого повествовательного полотна, каким является наша жизнь. Большинство делают это для себя; так сложилось, что я делаю это еще и профессионально.

Почему я согласился на ее требование установить квипрокво? Потому что стало ясно: если я откажусь, книжка не будет дописана. Козыри оставались у нее: если она откажется от дальнейших интервью — поскольку в подписанном контракте гарантировалось ее участие, я бы все равно получил компенсацию по суду, — это поставит крест на всем проекте. Без участия вдовы доктора Сеймура и понимания с ее стороны пирог выйдет как минимум непропеченным.