Запретное влечение

Юлия заплатила купцу причитавшиеся ему двадцать тысяч и уже через несколько минут он покинул «Морскую ласточку».

— В крайнем случае, я всегда смогу это выгодно продать, — сказала она сама себе, примеряя чудесный пояс из красивых кованых звеньев, в центре каждого из которых сверкал великолепный рубин. Юлию поразило, что все камни были одного размера, и так прекрасно отшлифованы, что сверкали на солнце ослепительно. Легкость же изделия девушка приписала искусности работы.

— Тоф! — крикнула Юлия.

Через несколько секунд служанка появилась в дверях.

— Собирай вещи, мы едем дальше! — приказала Юлия, любуясь своим отражением. Темно-красные рубины прекрасно сверкали на ее смуглой коже и чудесно оттеняли черные глаза и волосы. Она все еще не могла поверить, что впервые в жизни сама заказала себе украшения!

Месалонгион, сильно вытянутый вдоль морского берега, вглубь материка практически не распространялся. Довольно быстро городские улицы сменились ухоженными пшеничными полями, которые простирались во все стороны от дороги, насколько хватало глаз. Проводник Семидис спросил у Юлии на ломаном латинском языке как она предпочитает ехать — долго и с комфортом, по широкой ровной дороге с красивыми видами, или коротким путем, который связан с неудобствами.

Придется один раз перебираться через реку, да и дорога пойдет через холмы, поэтому не избежать сильной тряски.

— Думаю, предпочтительнее длинный и безопасный путь, — ответил Юргент.

— Нет, я желаю как можно скорее узнать волю богов, — тут же сказала Юлия. — Мы поедем коротким путем.

— Тебе так не терпится вернуться к своему жениху? — Юргент старался, чтобы тон его голоса был язвительным. У галла получалось, но все же не в совершенстве, его печальные, потемневшие до пронзительно синего цвета глаза выдавали внутреннее напряжение.

— А что, если и так? Разве кто-то здесь против того, чтобы как можно скорее оказаться дома? — Юлия смотрела мимо своего телохранителя, делая вид, что присматривается к вершинам гор, что виднелись на горизонте. Разговор прервался.

Через несколько часов ужасной тряски по проселочной дороге, которая на первый взгляд ничем не отличалась от окружающих холмов, и только опытный глаз Семидиса мог различить на земле следы колес и чуть заметные отметины на каменных валунах, указывавшие, что путешественник идет верным путем, перед тем как перебираться через реку, было принято решение отдохнуть. Тоф занялась приготовлением еды, а Юлия сошла со своей повозки, чтобы осмотреть берег. Река в этом месте была неглубокой, Семидис сказал, что только после дождей здесь бывает сложно проехать, во все остальное время лошади без труда преодолевают этот брод.

Юлия стояла, глядя на другой берег, и вдруг почувствовала растерянность. Она идет в храм Гестии спрашивать о том, почему боги считают невозможным ее брак с Септимусом Секстом. Но ведь это предсказание было получено ею в Риме, когда она еще не знала Юргента. Может быть, богам было угодно, чтобы она предприняла путешествие и встретилась с этим галлом? А что если он и есть тот самый, единственный, предназначенный ей судьбою мужчина? Юлия не могла найти в своем сердце ответа. Она томилась и с нетерпением ждала возвращения, чтобы увидеть Септимуса, но в то же время, когда ее взгляд устремлен на Юргента, то сердце словно замирает. Юлия так надеялась, что сумеет побороть в себе это странное влечение, похожее на колдовской приворот.

Поток прозрачной и очень холодной воды, беспрестанно меняющийся, не стоящий на месте и в то же время уже сотни лет движущийся по одному и тому же руслу, показался Юлии похожим на ее собственную душу. Так и она. Внешне неизменно спокойна, но внутри нее постоянно все изменяется, движется, и никак не может принять определенной формы. Это чувство раздвоенности, невозможности принять решение, заставляло Юлию тревожится так, словно ее жизни угрожает опасность. Но никакой опасности не было, а была только эта дурацкая, невозможная, невыносимая неопределенность.

— Скоро мы уже будем на месте, госпожа, — сказал Семидис, подойдя к Юлии. — Скоро вы узнаете истинную волю Гестии. Надеюсь, богиня будет к вам благосклонна.

— Спасибо, — Юлия внимательно посмотрела на грека. Тот был невысокого роста и плотного телосложения. Черты лица его были приятными, округлыми, и даже, возможно, несколько слащавыми. То же самое можно было сказать и о его манерах. Он двигался неслышно, плавно, даже как будто замедленно, жесты его все были круглыми, Семидис постоянно улыбался и кивал головой.

Однако, несмотря на все это, приятного впечатления он не производил, при взгляде на него скорее появлялось чувство дискомфорта, какое обыкновенно испытывают при виде безвольных, не имеющих собственных жизненных ориентиров людей, тех, кто живет чужим умом и руководствуется прописными истинами, говорит банальности, с которыми, благодаря их шаблонности и заезженности, тем не менее, не поспоришь. Такие люди хвалят то, что хвалят все, и осуждают то, что осуждают все — и таким образом никогда не бывают неправыми.