Запретное влечение

– Я не согласен, Эверод, – сказал Кадд, как и следовало ожидать. – Куртизанка предпочтительнее замужней леди. Куртизанки имеют слишком много преимуществ, так как соблазнение они возвели в искусство. – Он начал перечислять очевидные плюсы жриц любви. – Они прекрасные любовницы, поскольку их конечная цель – доставить мужчине удовольствие, И когда связь подходит к концу, уважающий себя господин всегда найдет замену. Расставание проходит без лишних драм, и стороны сохраняют друг к другу теплые чувства. Никаких сожалений.

Никаких сожалений. Фейн вытащил из кармана жилета часы и взглянул на них. Он знал, что его расставание с Килби принесло ему страдания, поэтому не мог не согласиться с Каддом.

Эверод лишь фыркнул в ответ.

– Кадд, куртизанки, конечно, очень умелые. Они знают, как довести тебя до такого состояния, когда ты сам будешь готов предложить им все на свете. Но это не искусство, а манипуляция.

– Я могу позволить себе играть в эти игры, – парировал маркиз.

Рамскар дал Кадду подзатыльник.

– Щенок, – пробормотал он, исчезая за занавесом, отделяющим следующую ложу.

– Эй! – крикнул ему вслед Кадд.

Он вопросительно посмотрел на Фейна.

– Чем я его обидел?

Фейн лишь пожал плечами. Рамскар был спокойнее, чем все они, он был склонен к размышлениям. Трудно было догадаться, что же привело его в такое негодование. Граф испытывал большое уважение к женщинам. Он обращал внимание не только на их внешность. Леди, которых он выбирал, не всегда были признанными красавицами, но обладали недюжинным умом, и, очевидно, поэтому романы Рамскара длились дольше, чем у всех остальных его друзей.

– Своей глупостью, – ответил ему Эверод, толкая маркиза к занавесу. – Рамскар понимает, сколь опасно связываться с куртизанками. Хотя они и могут изображать из себя преданных любовниц, в то же самое время прекрасно проводят дни в обществе других джентльменов, набивая свой кошелек. Тебе повезло, что твой прут цел и невредим после общения с этими хитрыми сучками.

Фейн шагнул за занавес. То, что он увидел, заставило его зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. Кадд и Эверод, увлеченные своим спором, даже не подумали о том, кто может оказаться в ложе и услышать их разговор. Расмкар неожиданно выпрямился, когда они явились перед ним. Он взглянул на них так, что они невольно замолчали. В ложе сидели жена герцога Хаднота, которая отличалась пуританскими взглядами, две ее пятнадцатилетние дочери-близнецы и мать герцога, которой было около восьмидесяти лет. Она поднесла пенсне к глазам и выразительно посмотрела на застежку бриджей маркиза.

Кадд что-то прорычал, толкнул Эверода, изрытая тихие проклятия, и вышел. Посмотрев на Рамскара с осуждением за то, что он не сумел предупредить их, Эверод немедленно последовал за другом.

Фейн не мог сдержать смех. Он пытался сохранять строгое выражение лица, когда граф рассыпался в извинениях. Друзья были для Фейна источником бесконечных сюрпризов. Он не мог бы вспомнить, когда в последний раз так веселился при посещении театра.

Прикрывая рот рукой, чтобы скрыть улыбку, он почтительно поклонился леди. Повернувшись, чтобы уйти, он вдруг заметил сцену, которая немедленно испортила ему игривое настроение.

В ложе напротив он увидел лорда Дакнелла, который уютно устроился рядом с Килби.

Килби чувствовала, что виконт не отрывает от нее взгляда во время балета. С того момента как она прибыла в Лондон, их отношения стали странными. Ей хотелось, чтобы к ним вернулась простота обращения, как во времена ее жизни в поместье до смерти родителей. Лисса накручивала на палец ленту ридикюля, что было очевидным признаком волнения. Килби могла бы заверить подругу, что не сердится на нее, но решила, что той не повредит испытать такую лее неловкость, какую переживала она сама.

– Фитчвульф, вы так раздражены, что даже не взглянете на меня?

Она перевела взгляд с танцоров на сцене на виконта, который умоляюще смотрел на нее. Их связывали многолетняя дружба и нежные отношения.

– Ну же. Видите? – глядя в его карие глаза, произнесла Килби. – Я не раздражена ни в малейшей степени.

– Вы склонны прощать так легко, – с упреком сказал Дакнелл. Он положил руку на ее ладонь, покоившуюся на колене. – Я знаю, что заслужил наказание. Арчер отравил вас своей злобой, а я, вместо того, чтобы вести себя, как и положено другу, был саркастичен и капризен. Я не имел права вас осуждать. Поэтому прошу меня простить.

– Я простила вас в то же мгновение, как только увидела, – ответила Килби, положив голову ему на плечо. – Вы один из моих близких друзей. Может, вы и не согласитесь, милорд, но в моих глазах наша дружба слишком ценна, чтобы так легко от нее отказываться из-за глупых разногласий.