Запретные игры (СИ)

Машина заезжает во двор, слышится лай тех самых страшных агрессивных собак. Сжимаюсь. Ужасные псы. Литвин выходит из машины и подаёт мне руку. Несмело вкладываю свою ладонь в его, и он сжимает ее сильнее, чем положено, вытаскивая меня из машины. Заглядываю в его серые глаза и не могу ничего прочитать – там пустота. Литвин, не отпуская моей руки, ведёт меня вперед по дорожке.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Надя? — спрашивает он таким же холодным тоном, как и его глаза.

— Эм… Сегодня холодно, — отвечаю невпопад.

— Я не о светской беседе, — усмехается и прижимает мою руку к своему предплечью. Словно мы пара, гуляющая под ручку. — Тебе есть что мне сказать более важное, чем погода? — повторяет он.

— Не понимаю, о чем вы, — строю из себя дуру, хотя паника уже захлестывает. Кажется, Литвин замечает, как на его предплечье подрагивает моя рука.

— Не понимаешь, значит, — снова недобро ухмыляется. И мне это совсем не нравится.

— Последний шанс, киска.

Мы подходим к дому, но почему-то не поднимаемся по лестнице на крыльцо, а обходим его. А там почти нет освещения. Пытаюсь остановиться, оглядываюсь назад. За нами идут два охранника. Сглатываю.

— Мы куда? — остановиться не получается. Литвин ускоряет шаг и буквально тащит меня вперёд.

— Есть у меня одно чудное помещение, которое освежает память. Будем исповедоваться, Надя.

Литвин поворачивает меня к небольшому домику, больше похожему на сарай. А я врастаю в землю, скованная страхом. Один из охранников нас опережает и со скрипом открывает массивную железную дверь.

— Прошу, Надежда, — взмахивает рукой Литвин, пропуская меня вперёд. А я от испуга качаю головой и разворачиваюсь назад. Но меня тут же ловит и скручивает второй охранник. Пытаюсь кричать, но мой рот закрывает мужская рука, зажимая его вместе с носом, перекрывая кислород.

Глава 11

Надежда

Меня затаскивают в какое-то непонятное помещение. Просто комната без окон с одним тусклым источником света на потолке и бетонным полом. Комната совершенно пустая. Здесь холодно. Холодней, чем на улице. Меня вталкивают внутрь, и я спотыкаюсь на каблуках, приземляясь на пятую точку. Уже не кричу и не плачу. Я просто в ступоре от ужаса. Доигралась.

Как я вообще могла подумать, что мне удастся обмануть Литвина?

Хотя я и не думала об этом. Всё решили за меня.

— Тимур, бля! — сквозь зубы цедит Литвин. — Я сказал, аккуратно прессуем, а не швыряет на пол. Выйди! — отсылает парня. Тимур выходит, закрывая за собой дверь. Вздрагиваю от лязга железной двери. Встать уже не могу, ноги от страха не держат. Отползаю к стене, лихорадочно поправляя задравшееся платье, и запахиваю пальто.

Бегаю глазами от Литвина ко второму охраннику, который встает возле двери.

— Итак, Надежда, — начинает Литвин, прикуривая сигарету. — Это комната для исповедей, — снова зло ухмыляется. — Комната правды. Я задаю вопросы, ты честно отвечаешь и уже через десять минут выходишь отсюда. Это первый вариант. Второй: я задаю вопросы, ты не отвечаешь, либо меня не устраивают твои ответы. Тогда ты останешься здесь на неопределённое время. Без еды, воды, туалета и всех удобств, на этом полу, а когда ломаешься, то говоришь правду. Есть и третий вариант, киска моя, — притворно ласково произносит Литвин, отчего у меня бегут мурашки. — Для самых упертых. Вопросы буду задавать не я, а Петя, — оборачивается на парня возле двери. — А Петя у нас зверь. Даже взрослые здоровые мужики ссались на этом полу от его допросов.

Петя противно усмехается, осматривая меня сальным взглядом.

— Чего, я очень надеюсь, не случится с тобой, и мы не дойдем до этой стадии. Не хотелось бы физически портить красивую девочку, — Литвин глубоко затягивается и выпускает дым в мою сторону. — Так что, Надя, какой вариант выберешь ты?

— Я… Я…

Хочу сказать всю правду. Но губы дрожат, зубы стучат так, что я не могу выдавить из себя ни слова, только рваные всхлипы. Я физически не могу говорить. Горло сжимает от ужаса, лишая меня речи.

— Пойми, киска, — вкрадчиво произносит мужчина. — Для первого и самого щадящего варианта у тебя есть всего десять минут, — посматривает на наручные часы, — и они уже начались пять минут назад. Не трать драгоценное время. Как ты попала ко мне?

— Вы заказали в салоне… В салоне… — всхлипываю и начинаю рыдать. Это лишнее. Мои истерики здесь никого не интересуют, и они отбирают у меня время. Но я физически и на психическом уровне не могу успокоиться и нормально говорить.

— Надя! — Содрогаюсь, когда мужчина раздражённо повышает голос, кидает окурок на пол, тушит его ботинком и идёт на меня. — Мне уже не нравятся твои ответы, — нависает надо мной. — А когда мне что-то не нравится, я начинаю нервничать, а когда я нервничаю, то совершаю импульсивные поступки. Пожалей себя, девочка. Кто тебя ко мне послал и зачем?

— Я не знаю… То есть знаю… Но не знаю… — заикаюсь от испуга. Пытаюсь объяснить, но от страха сознание спутано и я никак не могу выдать что-то адекватное.

— Не знаешь, значит… — хмыкает Литвин. — Очень жаль, Надя. Я, можно сказать, разочарован в тебе.