Запретные отношения

Он знал меня только как мистера Мерфи. Ни Уоттса, ни первого имени, ни возраста, ничего о моей деятельности. Думаю, он мог бы хорошенько покопаться и узнать обо мне больше, но я был уверен, что могу быть спокойным на этот счет.

Он не имел понятия, чем я занимался. Все, о чем он был осведомлен, это то, что я был своего рода сталкером. Или серийным убийцей. В любом случае, ему было все равно.

И, как ни странно, даже увидев имена людей, умерших таинственными смертями, он никогда не давил на меня, чтобы узнать больше информации. Возможно, он действительно смотрел глубже на мою деятельность и одобрял ее.

По дороге домой я мысленно пнул себя под зад за свою неосмотрительность, позволившую провести так много времени с Кэтрин. Она никак не намекала на то, что может работать в правоохранительных органах. Она вообще не давала мне повода думать, что может выполнять какую-то другую работу, кроме скучной канцелярской.

Я был уверен, меня не подставили. Они бы не сделали это таким образом и, к тому же, Кэтрин не стала бы рассказывать мне о своей работе в ФБР, она ведь сделала это добровольно.

В этой ситуации не существовало угрозы такого характера. Единственной опасностью был шанс обнаружения правительством США информации о том, кем я был и чем занимался. Из-за чего мог появиться вопрос, замешана ли во всем этом Кэтрин. Конечно, доказательств ее причастности не было, но в связи с этим ее могли потрепать на допросах.

В общем, мне нужно было принять решение. Я видел три выхода из ситуации: первый — порвать с ней; второй — рассказать ей все, позволяя увидеть полную картину того, с кем она связалась; третий — продолжать все как сейчас и не говорить ей ничего.

Я знал правильный вариант, но не был готов следовать ему.

Как только спустя сорок минут я заехал в Балтимор, зазвонил мой телефон.

— Она чиста, — сказал Джастин. — Все, чем она занимается — сканирует поступающие в департамент пакеты. Звучит скучно, как дерьмо, если тебя интересует мое мнение.

— Никакой другой работы в Бюро?

— Нет. И никакой связи с правоохранительными органами или армией раньше. Но там есть кое-что странное.

Я остановился на красный сигнал светофора.

— Что?

— Кэтрин Мэри Колб существует около восьми лет.

Я пытался переварить то, что он только что сказал мне, когда услышал автомобильный гудок позади себя. Я поднял глаза и увидел, что цвет сменился на зеленый. Свернул с дороги в направлении парковки возле банка.

— Что ты имеешь в виду «существует»?

— Я нашел ее номер социального страхования. Он был выдан восемь лет назад. И там нет ни одной ранней записи о Кэтрин Мэри Колб с такой датой рождения по всем Соединенным Штатам.

Мой мозг работал на максимальной скорости.

— Может, где-то в Европе? Азии? Она могла родиться в другой стране и приехать в США после восемнадцатилетия.

Мои внутренности сжались, как только я подумал о такой возможности. Если это было на самом деле так, то кто она, твою мать, и зачем она здесь?

— Это все, что мне удалось раздобыть, чувак. Мне жаль. Там восемь лет ее жизни, но до этого… ничего.

Я попросил его позвонить мне, если он найдет что-то еще. Парень ответил, что однозначно будет искать, потому что ему скучно, а здесь была загадка, которые он любил разгадывать.

Мне тоже нравились загадки, но не эта.

***

Проснувшись, Кэтрин прислала мне сообщение:

«У меня наконец есть твой номер».

Я: «А у меня твой».

Кэтрин: «Я бы не хотела, чтобы ты уходил, но спасибо за записку. Это было мило. Чем занимаешься?»

Я: «Оцениваю некоторые книги, которые нужно продать на этой неделе. Кстати, у тебя есть планы на завтрашний вечер?».

Кэтрин: «Нет».

Я: «Теперь есть. Буду у тебя ровно в шесть».

Кэтрин: «Если ты ожидаешь, что я буду для тебя готовить, вынуждена разочаровать».

Я: «Я позабочусь об ужине. Мне пора вернуться к работе».

***

Я добрался до стадиона как раз вовремя, чтобы насладиться игрой. Это был лучший способ выкинуть из головы тайну Кэтрин и уменьшить напряжение, вызванное мыслями о том, что мне предстояло сделать этой ночью.

В восемь я уже потягивал пиво из высокого запотевшего стакана в пабе. Народу было немного. Только несколько занятых столиков. Было тихо, за исключением телевизора, включенного на канале ESPN, транслировавшим воскресную игру в бейсбол. Все бильярдные столы были свободны. Спокойный вечер.

— Господи, мне так скучно. Почему здесь так тихо? — Это был голос Изабеллы, бармена паба, стоящей по другую сторону барной стойки. — Если мой голос звучит отчаянно для посетителей, значит, я в отчаянии.

Она выросла в Эквадоре, но уже с десяти лет жила в Соединенных Штатах, хотя сохранила свой протяжный акцент.

Я пожал плечами, поднимая кружку с пивом.

— Ну, сегодня воскресенье, и идет дождь. И я был бы осторожен с употреблением слова «отчаялась» здесь. Никогда не знаешь, кто тебя услышит и поймет ли правильно.

Она закатила глаза.