Запретные сети

– Ты не понимаешь, – Эмиль фыркает и толкает меня в грудь, – Меня учили и готовили к этому всю мою жизнь, лишили детства, юности, молодости. Вся моя жизнь прошла в пустую, но я тешился лишь тем, что получу в конечном итоге долгожданный приз, то, что предстанет ценой моей прошлой жизни. А сейчас, – он вновь тычет мне в грудь пальцем, глаза стеклянные, дышит тяжело, пытаясь сдержать свой темперамент, – меня хотят надуть, оставить у разбитого корыта, выкинуть посреди пустыни, даже не дав взамен глотка воды, – мотает головой, в голосе грусть и злость, смешанная так, что итог получается почти ледяным ручьём слов. – Откажись, Башир, по-хорошему, последний раз прошу, иначе я не отвечаю за свои поступки.

– Эмиль, брат, ну что ты такое говоришь, – я пытаюсь разрядить обстановку, обхожу его и достаю письмо, на котором стоит печать семьи Фатимы. В нем сказано, что назначена дата свадьбы, и, что сама девушка абсолютно чиста и нетронута. Таковы наши обычаи. Восток потому и славится жестокостью, что браки между мужчиной и женщиной должны заключаться до знакомства самих молодожёнов – печать Аллаха, заключающая души в одно целое, и лишь затем брак скрепляется девственностью девушки, словно она приносит в жертву каплю своей крови, скрепляя союз тел.

– Сегодня я получил от семьи Фатимы вот это, – я протягиваю листок Эмилю в руки, он берет его, просматривает бегло, затем рвёт напополам.

– Башир, прошу откажись, – рычит Эмиль.

– Не могу, – мотаю головой, а брата начинает почти трясти от ярости, – иначе вновь война, Эмиль.

– Плевать на распри, мы не первый и не последний раз с ними соперничаем, это далеко не новость, – брат со стуком по столу, возвращает разорванное письмо. – Значит, девушка чиста, – в глазах брата промелькнул какой-то замысел, но я не понимаю какой, поэтому никак не реагирую на эти слова. – Что ж, Башир, твоё слово против моего, пусть Аллах расставит все по местам, ибо я не намерен просто так сходить с пути.

– Эмиль, слово старших – закон, и ты это знаешь не меньше моего, – предупреждаю его, потому как во мне кроится сомнение, что теперь брат будет следовать этим законам. Эмиль ухмыляется, разворачивается и уже на выходе бросает:

– То-то и оно, брат, что мы пешки, а теперь я намерен сдержать своё слово.

О, Аллах, если бы я понял тогда, как он содержит своё слово…

Мои воспоминания прерывает Самир, он входит в зал, и затем садится на подушки рядом со мной. Предлагаю ему кальянную трубку, но сын отказывается.

– Салам алейкум, отец, – склоняет голову.

– Алейкум ассалам, сын, – тоже вторю его действиям. – Какими судьбами ты решил заявиться в родительский дом?

Самир достаёт из своей чёрной кожаной куртки свой мозговой центр – прибор, с которым не расстаётся ни на шаг.

– Слышал, что Бесов у нас сейчас? – начинает он, я киваю, этот потерянный парень сейчас ищет пути выхода из собственного лабиринта, в который втянулся довольно давно. Я дал указание своим ребятам следить за ним, потому как, знаю, что Максим не настолько прост, каким кажется на первый взгляд. И был крайне удивлён, узнав, что друг Самира делит свою жизнь на две части. Но он предан моему сыну, а это главное.

– Шейха Мухаммеда отправили на тот свет, – подтверждаю сыну, что знаю, о чём идёт речь.

– Именно, – он указывает на меня, – ничего сказать мне не хочешь.

Я уставился на сына, почти с открытым ртом, но вовремя сдержался.

– Не понимаю, о чём ты, – отмахнулся от него.

Самир вновь покрутил в руках прибор, затем выложил из сумки компьютер и подключил устройство. Я даже не заметил, что Самир припёр с собой сумку. Продолжаю втягивать дым, и выдыхая, создаю кольца, те плавно рассеиваются в воздухе, оставляя за собой лишь аромат. Так, как и я всю свою жизнь. Дела свершаются и исчезают, но тень всегда присутствует.

– Кто-то из твоих ребят, здорово тебя подводит, отец, – начал Самир, тем самым привлёк моё пристальное внимание.

– Кто? – задаю единственный вопрос. Самир что-то печатает, набирает символы и прибор оживает, на мониторе высветился портрет одного из моих подчинённых, паренёк, совсем недавно его приняли в штат сотрудников моей компании. – Ясно, – только и произнёс. – Что ещё скажешь?

Жду ответа от сына, тот всматривается в меня, проверяет, затем не получив ответной реакции, вновь набирает комбинацию клавиш и поворачивает монитор.

– А что скажешь на этот счёт? – обращаю внимание на картинку, где видны сплошные цифры, перевожу взгляд на Самира.

– Зачем спрашиваешь, если уже знаешь ответ.

Сын кивает головой, затем жмёт клавишу уничтожить. Я с благодарностью улыбаюсь ему в ответ. Самир качает головой, затем обращается ко мне.

– Отец, я понимаю, что компания твоя добром не пахнет, и не смею тебе говорить что-либо, просто прошу, будь осторожен. Если шейха убрали, убрать могут и нас. Кто-то сидит в тени, и ищет способы подобраться к нам.

Внимательно выслушав своего сына, понимаю, что передо мной сидит не мальчишка, как раньше, а достаточно взрослый мужчина, знающий, о чём говорит.