Запретные сети

— Хорошо, — вдруг соглашается Алия и тихо выходит из моей комнаты. Я снова закрываю дверь тайника, чтобы не привлекать лишнего внимания. Затем через пару минут слышу крик отца, выбегаю из комнаты, не на шутку испугавшись за свою сестру. Рамиля стоит возле дочери, обнимает её, защищая от нашего отца. Я же стала позади всех, и меня пока никто не видит.

— Как ты посмела зайти в мой кабинет и без спроса рыться, Алия!? О, Аллах, — причитает отец и крутит в руках чётки. Алия рыдает не переставая, вся косметика размазалась по лицу, но ни мать, ни отец не замечают её одеяние в такой поздний час. — Что тебе надо было здесь? — немного успокоившись, задал вопрос папа, была очевидна разница, как он говорит со мной и как с остальными детьми. Сердце щемить начало от понимания моей участи в этой семье.

— Меня Амина заставила, — девушка надула губы и жалобно уставилась на мать. В эту секунду я точно стояла, как вкопанная с открытым ртом, весь воздух покинул мои лёгкие. Чувствую, как во мне закипает кровь со злостью, срываюсь с места и набрасываюсь на свою младшую ядовитую гадину сестру. Рамиля, видя меня в бешенстве, отскочила в сторону от неожиданности. Я повалила Алию на пол, оказавшись сверху на ней, со всего размаху залепила пощёчину, звук эхом раздался по комнате, как немного ранее, только от отцовской руки по моему лицу. Рамиля пришла в себя и начала разнимать нас, сестрёнка стала пинаться и пытаться тоже сделать мне больно, мы сцепились с ней, как кошки, сражаясь за своё место.

— Сука, — кричу на неё, а отец смотрит на нас и никак не реагирует на устроенное представление. — Пусть Аллах поджарит тебя на костре и сократит твои дни, дрянь.

— Сама виновата! — кричит мне в след.

Я снова бросаюсь на неё, но Рамиля уже стоит между нами. Сестрёнка встаёт, затем стирает кровь с губы, зло смотрит на меня. Гадюка.

— Ахах, Аллах видит, как ты своим телом налево и направо раздаёшь, и это он тебя накажет, а не меня, — смеётся, затем поворачивается к отцу и заявляет: — Амина заставила меня надеть этот танцевальный костюм, чтобы я пошла в дом Самира, и преподнесла ему себя в качестве подарка.

Мы обе с Рамилей в буквальном смысле замерли на месте, не веря в происходящее. Отец встал с кресла, подошёл к Алие, берёт ту за подбородок, вглядывается в глаза, проверяя дочь на честность.

— Солжёшь ещё раз, — начинает говорить отец, сжимая девушке в руке лицо, — поведу на площадь. И тогда посмотрим, как вы обе, — теперь обращает внимание на меня, — получите по заслугам. Одна за неповиновение, другая за лживый язык.

Отталкивает младшую дочь и Рамиля моментально берёт ту в объятия, затем выводит из зала. Я продолжаю сверлить взглядом эту парочку, провожая до самых дверей. Отец подходит ближе ко мне, берёт за руку, чем пугает, ведь он никогда не прикасался ко мне так ласково по-отцовски.

— Амина, Амина, — протягивает моё имя. — Ты вся в свою мать, — затем отходит чуть поодаль. Я приглаживаю рукой растрёпанные волосы после стычки с Алией, от чего-то мне стало стыдно за своё поведение, за то, что не содержалась. Но больше всего меня задел факт упоминания имени Самира. Эта коварная гадина не просто так задевает меня, зная, что я среагирую на её слова. Отец снова садится в кресло, — Ты посылала сестру за документами?

— Нет, — утвердительно отвечаю ему. Отец согласно кивает мне и просит удалиться в свою комнату. Почти закрывая дверь, слышу от него то, что никогда бы не подумала услышать.

— Я дам завтра согласие на ваш брак, Амина. Лишь потому, что хочу объединить семьи, и только.

Ничего не отвечая ему, ухожу. Рамиля перехватывает меня на полпути, и заталкивает в комнату Алии, тем временем девчонка отмывает свою косметику. Скептически настроилась на них обеих, скрестив руки.

— Я не намерена сейчас оправдываться, Рамиля, — сразу высказываю своё мнение.

Женщина устало опускается на кровать своей дочери, и начинает рыдать. Сжалившись, присаживаюсь рядом с ней и обнимаю.

— Вы обе сведёте меня раньше, чем Аллах уготовил мой день. — Рамиля стирает слёзы, но я никак не отвечаю ей, лишь покачиваю нас, как когда-то моя мама в аэропорту. Вновь приходит чувство одиночества и ненужности. Выпускаю из рук Рамилю, встаю, затем подхожу к ванной комнате, чтобы Алия тоже слышала.

— Не я начинала эту игру, но, если уж приглашаешь вступить в партию, будь готова, что соперник может оказаться сильнее тебя.

Алия, замотанная в банный махровый халат, проходит мимо меня, задевая плечом.

— Это мы ещё посмотрим.

— О, Аллах, девочки, — взывает Рамиля. — Вы точно выпросите удары плетью от отца, и я не смогу вас защитить. Не ройте себе яму там, где она уже есть.

Я оборачиваюсь и выхожу, уношусь подальше от этого змеиного логова. Теперь Алия далеко не наивная девочка, в ней засело чувство зависти и гнева, за то, что её мать за нас обеих, а не просто исключительно за неё. Если раньше мне было этого не видно, и я всё воспринимала в шутку, любой её выпад, то теперь, будто глаза раскрылись, представив мне сестру в качестве мстительницы.