Запретные сети

— Спасибо за наводку, — не могу смириться с тем, что Бахтияр так бессовестно начал шантажировать Башира, вместо того, чтобы навсегда забыть такой позор своего отца, он наоборот позволил себе мутить спокойную воду. И те документы, которые пять лет назад он предъявил на отца и его pr-компанию не стоят ничего. Потому как теперь это не имеет никакого значения для нашей семьи. Я постарался зачистить все следы, ведущие на Башира и его грязные делишки. Отец постоянно пытается осадить меня в хакерстве, а сам ничем не лучше меня. Но что говорить — я сын своего отца. От проскочившей мысли стало спокойно на душе, но лишь частично. Сердце всегда будет обливаться кровью при воспоминании о произошедшем с мамой. Только собираюсь покинуть кабинет отца, как вдруг он просит остановиться меня и задаёт вопрос.

— Самир?

— Да, — я оборачиваюсь.

— Как ты узнал? — отец сверлит взглядом меня, пытается найти во мне скрытые эмоции. Но никто, кроме Амины не разглядит их детально, она моя слабость и моя любовь, перед которой я не имею права скрывать свою сущность. Наверное, так происходит и у родителей. Дети плохо знают своих предков, считают своими кумирами, подражают. Но это лишь поверхностно, потому что кто захочет, чтобы его ребенок знал всю черноту, поэтому и оберегают. И также происходит с детьми, родители считают их всегда своими малышами, но только теперь у каждого свои тараканы в голове. Я ухмыляясь, стучу по сумке, в которой находится мой прибор. Отец лукаво кивает головой, понимая меня.

— Что ж, сын, сумей правильно воспользоваться тем, что имеешь теперь, — намекает, и словно даёт добро на то, что я задумал, будто бы я мысленно поделился с ним своей догадкой.

Выхожу из кабинета и проходя мимо зала, где сейчас находится моя мама, разливая чай в пиалу, наслаждается тишиной и спокойствием. Я замер на месте, когда образы стали заполнять мою голову, то, как Эмиль вообще посмел прикоснуться к женщине, надругаться и выставить это таким образом, будто она сама виновата. Трясу головой, хочу избавиться от этого наваждения, забыть и навсегда скрыть в своем черном ящике эту развратную и грязную тайну.

— Самир, дорогой, — вдруг зовёт мама, оборачивается и видит, что я стою в проёме дверей. — Нехорошо стоять над душой, милый, тем более над ничего не подозревающем человеком. — Смеётся и заполняет всю комнату своим живительным смехом. Отец сумел создать для мамы их собственный оазис счастья, нашёл этот самый смысл и эликсир, чтобы затянуть общую рану, не давая ей даже мысленно об этом вспоминать. Пусть отец всегда суров, справедлив и прямолинейный, но рядом с мамой становится мягким, любящим, а главное любимым для неё. Я подхожу к матери, наклоняюсь и целую в лоб, вкладывая в поцелуй всю свою скорбь и сожаление, но что произошло, то уже не изменишь, но, ведь, никто же не говорит, что подправить это невозможно. Вот именно, прошлое не изменится, но его можно изменить в будущем, если хватит сил расставить всё по своим местам, что я собственно и намерен сделать.

— Мама, займи сегодня Амину, — присаживаюсь рядом, принимая из её рук пиалу, вдыхаю аромат чая, наслаждаясь обществом рядом с сильной духом женщиной, и я горжусь тем, что являюсь её сыном. — Мне с Максимом увидеться надо.

— Бедный Максим, — вздыхает мама, а я уставился на неё, не понимая в чем же его несчастье. Мама щиплет меня за щёку, как делала это в детстве. — Не хмурься, дорогой, — вновь хохотнула. — Разве ты не заметил, что твой друг сейчас совсем расстерялся. В любви, — уточняет, когда я отрицательно качаю головой. Затем меня словно осенило, что мама наверняка видела его с юной Маргаритой.

— Ох, мама, мы все однажды с головой утопает в любовь и Максим не исключение. Просто он слишком давно никого не любил, вот и забыл это чувство.

— Именно, сынок, забыл, а теперь растерялся. — Ставит на стол чашку, о чём-то задумалась, затем смотрит на меня, в глазах стоят слёзы, но она их сдерживает. Я без слов понимаю, что у них с отцом состоялся разговор, что я однажды узнаю их прошлое событие, и она непременно примет ту реакцию, которую я выдам. — Я рада, что наконец ты всё узнал, но так боялась.

Обнимаю её крепко и укачиваю в руках, даря ей так необходимую поддержку её сына. — Мама, вы очень храбрая, таким качеством не каждая обладает.

Мама хлопает меня по плечам, отстраняется и вновь смеётся, освобождается от этой тяжёлой ноши.

— Мы с Аминой найдем, чем заняться, дорогой, не переживай. Девушка не успеет заскучать, — подмигивает мне. — Ну всё, я тебя больше не держу, езжай к Максиму и уже найдите девушку, Рамиля с ума сойдёт от горя.

— Фархад тоже на грани срыва, но отец его поддерживает, как может. Он вновь впадет в отчаяние, что до сих пор не знает о своей первой жене, — мама только собирается меня перебить, но я качаю головой, предугадывая её мысли, — нет, Амине тоже не говорил. И меня это тоже разрывает на части, что, скрывая от неё правду, словно сам себе вру.

— Ради любимой, сынок, на всё пойдешь.