Запретные цвета

Через пару дней Сюнсукэ получил от нее письмо. Одна строка вызвала на его лице улыбку: «Как бы то ни было, а этот юноша весьма элегантен».

Вовсе не такой реакции ожидал Сюнсукэ от этой высокородной дамы, которую восхищало дикарство. «Разве Юити был слабым? — размышлял Сюнсукэ. — Нет, совсем не так. В таком случае, словом „элегантен“ она хотела выразить свое учтивое безразличие к Юити вопреки впечатлению».

Наедине с Сюнсукэ, без женщины, Юити расслабился. Сюнсукэ, давно привыкший к чопорной вежливости своих молодых поклонников, не мог на него нарадоваться. Это было как раз то, что Сюнсукэ называл элегантностью.

Когда настало время госпоже Кабураги и Юити уходить домой, хозяин пригласил юношу пройти в свой кабинет, чтобы он помог выбрать книгу, которую якобы обещал ему одолжить. Молодой человек замешкался. Сюнсукэ подмигнул. Это был единственный способ увести его от женщины, чтобы не показаться грубым перед ней. Госпожа Кабураги не имела привычки читать книги.

Снаружи окна библиотеки размером семь цубо[12], расположенной на втором этаже, рядом с рабочим кабинетом, где сохранялись его язвительные дневники наряду с его прекраснодушными произведениями, оплетали, словно доспехами, жесткие листья магнолии. Сюда редко кто захаживал.

Когда Юити, этот беспечный красавец, проследовал в затхлое помещение с запахами плесени, выделанной кожи, сусального золота и пыли, Сюнсукэ почувствовал, что многие его книги среди десятка тысяч других будто зарделись от стыда. Еще до выхода в свет, еще до их блистательного художественного воплощения его произведения стали стыдиться своей тщеты.

Золотое тиснение на обложках и корешках его собрания сочинений в оригинальном переплете еще не утратило своего блеска, а позолоченные срезы дорогой бумаги отражали черты лица. Когда молодой человек взял в руки один из этих томов, Сюнсукэ испытал такое чувство, будто мертвящий запах произведения развеялся благодаря этому юношескому лицу, на которое упала тень сотен страниц.

— Тебе что-нибудь известно о поклонении в японском Средневековье, подобном культу Божьей Матери в средневековой Европе? — спросил Сюнсукэ и, ожидая отрицательного ответа, продолжил: — Это был культ мальчика — тиго, педераста. В те времена мальчикам уступали за столом почетное место, они первые получали из рук господина чашу с вином. У меня есть любопытная копия одной стариной эзотерической книги.

Сюнсукэ достал со стеллажа манускрипт в тонком японском переплете и протянул Юити:

— Копию этой книги мне сделали в библиотеке Эйдзан.

На обложке стояли иероглифы «Тигокандзё». Юити затруднялся прочесть их, поэтому спросил старого писателя.

— Читается как «тигокандзё»[13]. «Тиго» — паж, мальчик-прислужник при буддийской процессии, а также мальчик-педераст; «кандзё» — помазанник. Эта книга разделена на две части: «Помазание Мальчиков» и «Божественные Мистерии Великого Культа Мальчиков». Вторая часть подписана именем Эйсина, хотя это бесстыдная ложь. Он жил в другое время. Я хочу, чтобы ты прочитал вторую часть «Мистерий». В ней подробно рассказывается о чудесном любовном ритуале. Какая изысканная терминология! Тот орган мальчика, который отдается любви, величают «Цветком закона», а орган мужчины, которым любят, именуется «Огнем мрака». Идея, которую, как мне хотелось бы, ты должен усвоить, заключена в первой части.

Он нервно перелистал страницы старческими пальцами. Вслух прочитал одну строчку:

— «Тело твое есть глубинное место святости, древнейший титул Будды, Татагата. Ты пришел в этот мир, чтобы спасти все живое». Слово «ты» здесь означает обращение к мальчику, тиго, — пояснил Сюнсукэ, затем процитировал: — «Отныне и впредь к твоему имени прибавляется знак „мару“, и будешь именоваться: такой-то и такой Мару». После ритуала наречения обычно возносили хвалу, а потом давали наставления. Однако… — усмехнулся Сюнсукэ, — давай рассказывай, как прошли твои первые испытания на пути к спасению. Кажется, успешно!

Юити сначала слегка опешил.

— Если госпожа Кабураги заглядывается на мужчину, это уже о чем-то говорит, в течение недели должно что-то случиться, ждите слухов. Правда-правда! Примеров тому множество. Бывают, однако, и курьезы. Если ее домогается мужчина, который несимпатичен ей, то ожидайте в течение недели какого-нибудь эксцесса. А когда ее припирают к стенке, не обходится без ее ужасных хитроумных уловок. Я сам едва не поймался на ее крючок. Я не стану вдаваться в подробности, чтобы не разрушать твоих иллюзий насчет этой леди. Через недельку сам узнаешь, какова бывает эта леди в критический момент. Ты должен увильнуть от всех ее козней. Конечно, с моей помощью, дружок. Пусть пройдет неделька. Есть много способов помучить эту женщину, чтобы у нее появилась причина не отпускать тебя. Потом пройдет еще одна неделя. И вскоре ты получишь над ней огромную власть. В общем, вместо меня ты должен спасти душу этой женщины.

— Но она же замужем за кем-то… — наивно возразил Юити.