Запретные удовольствия

И когда Курицын, пропев дифирамбы деятельности "Братства разума", назвал цифру его членов, я поняла, в чем тут дело.

Ларчик, оказывается, открывался очень просто.

Растущая популярность "Братства разума" содействовала значительному притоку в него новых членов.

А покровительство губернатора стопроцентно обеспечивало ему голоса адептов религиозно-культурного общества.

В конце речи Курицын сделал эффектный жест.

Он объявил о передаче обществу еще одного здания в центре города и обещал выделить крупную сумму на приобретение оргтехники и закупку литературы для библиотеки.

Речь также шла о создании новых рабочих мест.

- Через месяц этот вопрос будет решен, - заверил присутствующих губернатор. - Документ уже лежит у меня на столе, и я готов его подписать.

Если учесть, что выборы должны были состояться через две недели, ход был выбран крайне удачный.

На лекцию Курицын не остался, сославшись на занятость.

Пожелав всем присутствующим и дальше стремиться к вершинам духа, глава администрации отбыл в сопровождении своих фрачных охранников.

Порыскав глазами по рядам в поисках Сопляка, я обнаружила своего юного друга неподалеку от входа.

Шкет помахал мне рукой, предлагая присоединиться к нему.

И пока председатель собрания - пожилой военный с мозаикой орденских планок на груди - объявлял тему лекции и докладчика, я осторожно пробралась к двери.

- Нам туда, - Сопляк указал пальцем на лестницу в коридоре, ведущую на второй этаж.

Поднявшись на один пролет, мы оказались в небольшой галерее.

По обе стороны располагались двери с висячими замками.

Ковровая дорожка сворачивала направо и упиралась в большую деревянную панель с табличкой: "Завхоз".

Сопляк трижды постучал и приоткрыл дверь:

- Можно, Марфа Егоровна?

- Заходи, соколик, раз пришел, - раздался тихий старушечий голос.

Сделав мне знак следовать за ним, Сопляк вытер ноги о резиновый коврик и юркнул в дверь.

Просторный кабинет освещался одним маленьким окном на левой стене.

По периметру комнаты, под самым потолком, растянулась черная лента, на которой желтой краской были выписаны загадочные знаки.

Буквы старославянского, древнееврейского, арабского, японского, китайского алфавитов и санскрита чередовались с символическими изображениями знаков зодиака.

- Перед вами лента разума, - раздался тихий голос откуда-то сбоку.

Я повернула голову и увидела стоящую у темной стены сморщенную старушку в длинном черном платке.

Ее губы были плотно сжаты, а маленькое личико напоминало печеное яблоко, которое с прошлого года закатилось во время пикника в пыльный угол дачной веранды и провело там целую зиму.

- Вот, Марфа Егоровна, привел вам новенькую, - смиренно произнес Сопляк.

- А это не тебе решать, новенькая она или старенькая, - грозно молвила Марфа. - Ты еще очищение не прошел, весь в скверне по уши, а уже советы подаешь. Скажи спасибо, что тебя тут кормят задаром.

- Спасибо, - с видом ангелочка-новобранца согласился воришка.

- Так-то лучше. А теперь ступай, - приказала ему старушка.

Озорно подмигнув мне на прощание, Сопляк выскользнул за дверь.

- Занимаетесь перевоспитанием юных уголовников? - спросила я.

- Все люди грешны. И тебе очиститься надо, прежде чем в братство вступать. Книги наши изучить, чтоб от зубов отлетало, - наставляла меня Марфа.

Видимо, Сопляк дал мне хорошую характеристику, если меня рассматривали здесь как потенциальную участницу внутреннего круга.

- В общие члены мы тебя примем. У нас правило такое - никого не отталкивать, всех привечать. А там уже - все от тебя зависит, как себя покажешь.

- Вижу! - раздался вдруг хриплый голос. - Вижу душу, пронзенную лучом разума!

Это что за чертовщина?

Я вгляделась в дальний угол комнаты.

Из темноты, тяжело ступая и опираясь на высокий резной жезл, появился мой старый знакомый. Старик Елагин, облаченный в длинный черный балахон, приближался ко мне, протянув вперед правую руку с черным кожаным браслетом на запястье.

- Батюшка явился, - зашептала мне Марфа, подскочив сбоку и хватая меня за руку. - Ох и честь тебе выпала! Знать, особый в тебе дар старец усмотрел.

- Это вестница Логоса, - объявил Елагин, грозно взглянув на Марфу. - Окажи почтение второй степени.

Старушка бухнулась на колени, отползла к стене и перекувыркнулась через голову, проявив резвость, столь не свойственную ее почтенному возрасту.

- Помню тебя, чадушко, - ласково взглянул на меня Елагин. - Радуюсь тебе в доме нашего братства. И жду в храме нынче же вечером.

- Альфа-омега, - бормотала Марфа Егоровна, не подымая глаз, радость последняя, звезда незакатная.

- Вот тебе книжица, сестра ненаглядная, - Елагин протянул мне брошюрку, отпечатанную на ризографе. - Это наше тайное учение. Вникни в него и загляни в свою душу. А как девять часов пробьет, будь тут. Славить Логос будем и оболочку твою просвечивать светом вечным.

И Елагин, повернувшись, снова двинулся во тьму.

- А я ведь сразу в тебе благодать заприметил, но до времени обождать решил, пока ты сама придешь, - проронил он, исчезая во мраке.

Тихо клацнул замок, и в комнате воцарилась тишина.