Запретные удовольствия

- Нет, не слона... Слушай, притормози! Там мои друзья, хочу переговорить с ними! Сергей послушно притормозил. Именно случайное появление баркаса в здешних водах, а также торможение в нужный момент и спасло нам жизнь: когда пуля пробила лобовое стекло и врезалась в сиденье над плечом, он хоть как-то развернул руль, и мы полетели вниз не на камни, а с обрыва - в воду.

Меня швырнуло вперед, ударило головой о приборную доску. Всего на миг стало больно.

Чувствуя, как лопается кожа и брызжет во всё стороны кровь, я потеряла сознание.

ГЛАВА 6 СЛУЧАЙНОСТЕЙ НЕ БЫВАЕТ

В том, что написано строчкой выше, я убедилась практически тут же, как только очнулась.

Нет, совсем не потому, что надо мной стоял именно тот парень, которого часом раньше (если не считать времени, проведенного мной в бессознательном состоянии) я вышвырнула из трансгазовской машины на асфальт с мудрым наказом...

А потому, что все происходящее сходилось один к одному, и появление баркаса здесь не было никакой случайностью... равно как и мое появление.

- Ну что, сука? - весело осклабился парень, нависая надо мной. Видишь, как ты все предусмотрела? Мы и вправду поменялись местами.

Я попыталась кивнуть. Получилось, хотя болезненной гримасы сдержать я не смогла: болело все, что только могло болеть. Жаль, что мне до сих пор не удалили аппендицит, - он теперь тоже болел. Одежда была неприятно мокрой значит, мы все же упали в воду, да нас вытащили.

Голова гудела, но на ощупь рана оказалась простым ушибом без особых последствий, исключая содранную кожу и запекшуюся вокруг кровь.

- Очень плохо тебе, бедная? - участливо спросил парень. - Сильно зашиблась?

Я снова кивнула, затем внезапно застонала от воображаемой боли в шее:

- Оййй, маама!..

- Будет тебе и мама, и папа, - пообещал парень, ухмыляясь и наклоняясь совсем низко, обдавая меня при этом прокуренным дыхом. - А еще и полковой взвод мафиозной группировки ноль-ноль-семь. Мы тебя, суку такую, по кругу пустим... или вертолет сделаем - во все отверстия сразу.

Мысленно побледнев, я пошевелила совершенно здоровой шеей и испустила серию завываний, берущих за душу, как выяснилось позднее, даже работников ФСК.

- Увечная наша, - с некоторой тревогой и недовольством помотал головой парень, несколько отстраняясь, от чего, впрочем, табачно-чесночный запах вовсе не потерял мощь и размах. - Ты вот так же орать будешь, когда мы все...

Я подавила мгновенный порыв поспешно закивать и пустила одинокую слезу - якобы от непереносимой боли в шее.

- Ну-ка встань! - приказал он, отходя на шаг. "Ну вот, - подумала я, - теперь начнем проверку внутренних повреждений" - и, попытавшись поверхностно расслабиться, медленно слезла с лежанки, на которой почивала волей все той же преступной группировки под номером ноль-ноль-семь.

Как выяснилось, у меня было несколько растяжений, не слишком, впрочем, важных мышц. Растяжений не очень опасных, но замедляющих движения, делающих их более неуклюжими. Кроме того, множество синяков, отзывавшихся порядочной болью на прикосновения, а также - что, пожалуй, было хуже всего явное повреждение кисти правой руки, которая при каждом движении отказывалась исполнять задуманное головой и заявляла болевой протест.

Так как поднималась я, продолжая имитировать шейную травму, а потому держалась за шею обеими руками, непорядок с правой рукой выяснился тут же. Зато беспрестанное оханье выглядело натуральнее - я проверяла по ходу подвижность пальцев.

- Ну, тебя и перекривило! - ужаснулся парень, понаблюдав за моими гримасами. - Нет, мы тебя сначала отлечим, а потом... - и заржал.

Я мысленно плюнула ему в рожу, соображая, что же мне теперь предпринять.

- Ладно, - ухмыльнулся он в затихающем гоготе. - Пойду я... ребят подбирать для такой супер-герлы, как ты. Ожидай, шалава! - Он открыл овальную дверь и вышел на палубу.

Снова стало темно, но глаза уже привыкли к темноте, и в углу небольшого отсека, по прикидкам, расположенного где-то на корме, я разглядела троих мужиков, рядком лежащих на груде старых канатов.

Подошла поближе, рассмотрела поподробнее.

Захотелось тихонько выматериться, а потом пустить слезу - но уже не от боли в руке или шее... Их убили. Капитан баркаса Арсеньев лежал с простреленной головой, и мне не надо было переворачивать его на живот, чтобы убедиться в существовании огромной развороченной дыры в затылке.

Мишаня получил свое в грудь, там было три или четыре пулевых следа.

Рядом, забрызганный кровью, лежал водитель "Газавтотранса" с поверхностной раной в левом плече, над которым впритык прошла пуля. Я не увидела второй, смертельной раны, поискала внимательным взглядом... не нашла; сердце зашлось в бешеном колотуне - второй не было, а от плеча не умирают.

Правда - могло рулем переломать все ребра к чертовой матери...

- Сережа! - тихо, но страстно позвала я. - Сережа!

Некоторое время он приходил в себя, выплывая из черной пучины безвременья. Затем пробормотал:

- Мама, - и замолчал с широко раскрытыми глазами.

- Сережа, - прошептала я, наклоняясь к нему, - ты мертвый! Не повышай голос, нас могут услышать!