Запретные желания

Она ответила не сразу. Она знала, что признаться во всем будет непросто, но не думала, что он сделает разговор таким трудным. Ей пришлось преодолеть искушение ответить утвердительно, потому что теперь ей казалось невозможным рассказать всю свою историю этому чужому человеку, который смотрел на нее столь безжалостным взглядом и говорил с ней таким издевательским тоном. Но внутренняя борьба длилась не больше минуты. Она прерывисто вздохнула и еле слышно сказала:

– Нет… я знала… со вторника. Я хочу объяснить вам… попытаться объяснить… почему я вам не сказала… до сегодняшнего дня.

– Ради Бога, не надо! Избавьте меня хотя бы от этого!

Ее поразила ярость, с которой он произнес эти слова. Она вскинула на него взгляд и инстинктивно отпрянула, увидев, каким гневом горели его глаза.

– Кардросс!

– Замолчите! – Он повернулся к столу и рывком раскрыл один из ящиков. – Можете мне ничего не объяснять!

Она стояла ошеломленная, не веря своим глазам, потому что предмет, который он выхватил из ящика и презрительно швырнул ей, был не чем иным, как ожерельем Кардроссов.

Вихрь предположений не привел ни к чему разумному; она была так растеряна, что смогла лишь прошептать:

– Оно у вас?

– Да, мадам Женушка, оно у меня! – ответил он.

Она почувствовала облегчение.

– О, как я рада! – вскричала она. – Но как… почему… я ничего не понимаю!

– Правда? Так я вам расскажу! – резко сказал он. – Час назад мне его принес хитрый маленький ювелир, чей сын – далеко не такой хитрый и, как я понимаю, не такой честный, как он сам! – купил его вчера за две тысячи фунтов! Думаю, он поздравлял себя с удачей: не каждый день в руки плывут такие клиенты! Ему бы, конечно, пришлось разрезать ожерелье, но и в таком виде оно стоит втрое больше, чем две тысячи, как вам известно. Нет, вам ведь это неизвестно, а?

Она едва ли уловила его горький, издевательский тон и даже не вполне поняла смысла его слов. Она смотрела на него, нахмурив брови, побледнев, тяжело дыша.

– Вчера, – повторила она. – Вчера? Кто… он сказал вам… кто?..

Его губы презрительно искривились.

– Нет, этого он мне не сказал. Его прекрасная клиентка – что вполне можно понять! – была под густой вуалью. – Вырвавшийся у нее легкий вздох облегчения не ускользнул от его внимания. – Да и я не так глуп, чтобы требовать дальнейших сведений на этот счет! – сказал он, и в голосе его снова зазвучала ярость. – Леди, безусловно леди. Молодая леди, одетая по последней моде, которая не сообщила своего имени – да и не могла этого сделать! – и не приняла в уплату банковского векселя. Неужели вы думаете, что после того, как мне это сказали, я стал расспрашивать Кэтворта дальше?

– Кэтворт? – быстро спросила она. – Тот человек, что приходил к вам – только что разговаривал с вами?

– Ну да! Если бы вы только знали! Вы сейчас подумали об этом, любовь моя? Но разве могли вы знать! Это не он купил за бесценок ожерелье Кардроссов! Вы-то имели дело с сыном – который, хотя, несомненно, и знает, что почем, но все-таки далеко не так сведущ, как его отец! Если верить моему новому знакомцу, он никогда не видел ожерелья Кардроссов и не слышал о нем. Что ж, может быть! Я слишком в большом долгу у отца, чтобы не верить ему. В конце концов, я никогда не имел дела с ювелиром с аллеи Крэнбурн. Может быть, молодой Кэтворт не мошенник, а просто еще зелен! Другое дело – Кэтворт-старший. Он-то узнал ожерелье Кардроссов, как только увидел его, и сразу понял свой долг! Мне очень жаль, что я был не в настроении, чтобы оценить эту сцену по достоинству! Как он был благоразумен! Как добродетелен! Не произнес ни одного недостойного джентльмена слова! Она даже не позволил себе выразить надежду на мое дальнейшее покровительство и, не моргнув глазом, выслушал все колкости, которые я произнес! Восхитительный человек – мне обязательно нужно стать его клиентом! Будет просто подло, если я им не стану!

Он умолк, но она не вымолвила ни слова и не двинулась с места. В ее глазах появилось странное, пустое выражение; хоть он этого и не знал, но несправедливые обвинения на ее счет обеспокоили ее меньше, чем догадка о том, что случилось на самом деле.

Он взял ожерелье и спрятал обратно в ящик. Поворачивая ключ в замке и убирая его, он сардоническим тоном проговорил:

– Надеюсь, вы простите меня; если впоследствии я буду хранить его у себя! Я уверен, что вы позволите, потому что вы никогда им не восхищались и не хотели его носить. Однако вам следовало бы узнать его стоимость, прежде чем пытаться продать его. Я не желаю, чтобы мою жену так легко обманывали, леди Кардросс!

Она заморгала и подняла руку, как будто хотела защититься:

– Ах нет! Джайлз, Джайлз!

Это его не тронуло.