Запретный город

наклонил своего врага вниз и назад, пока не нашел смертельный захват, которым и

задушил противника. Северянин вдавливал пальцы все глубже и глубже, пока не

почувствовал, что жизнь ускользнула из под них, а извивающееся тело вендийца

застыло. Тогда Конан встал и вытер с глаз кровь и пот. А затем варвар мрачно

улыбнулся загипнотизированному сражением радже, который по-прежнему стоял,

замерев, с мечом в руке.

— Как видишь, Константинус, я был достоин твоей службы. А теперь,

вспомни свое обещание и верни нам корабль и свободу.

— Ты никогда не был моим заключенными и можешь уплывать, а награду я

тебе обязательно выдам, — сказал раджа. — Тем не менее, я предлагаю тебе

службу и хорошую оплату. .

— Нет! — перебил раджу Конан. — Я предпочел бы спешить, как стрела,

сквозь равнины. Почувствовать в волосах морской ветер. Женщины и вино есть

везде. А это все, чего я хочу.

12

— Нет, это не все. Ты не такой, как твои товарищи — вздохнул правитель. —

Ты стремишься к власти, и она у тебя будет. Ты будешь мощным властителем.

Королевство — вот твоя цель.

— Может быть, но и ты не тот, за кого себя выдаешь. Если бы ты захотел, все

твои враги служили бы тебе...

— Хватит! Собери своих людей, и уплывайте.

— До свидания, мой друг, хотя я не знаю, какое у тебя на самом деле имя.

— Прощай, Конан и не поминай меня лихом. Сильный ветер будет дуть в

ваши паруса.

Древняя раса Мантталуса

За то, что варвар помог пиратам выбраться из Зандрагора, они отказались

от своих намерений выдать Конана гиперборейцам. Корсары помогли ему

добраться до Пешхаури, где киммериец и оставался в течение некоторого

времени у своих друзей. Когда северянин покинул Пешхаури, он направился на

запад. По пути, в одном из трактиров в Гори, Конан подслушал разговор двух

таинственных, замаскированных фигур, из которого он узнал, что гирканцы

решили рискнуть и с усиленным войском снова ударить по Турану. Но во дворце в

Аграпуре его словам не было веры, потому что там посчитали, что гирканцы в

равной степени истощены войной, и они не решаться ударить снова в такой

короткий промежуток времени. Конан пообещал представить им

доказательства того факта, что кочевники готовятся к новой войне, которая

будет кровавой и продолжительной, и что армия Гиркании не остановиться в

этот раз на разграблении Гори.

1

Конана разбудил тихий звон металла о камень. В слабом свете звезд он

увидел склонившуюся над ним размытую фигуру с чем-то блестящим в поднятой

руке. Словно отпущенная пружина варвар рванулся в бой. Левой рукой он

остановил падающую, вооруженную руку с кривым ножом, одновременно прыгая

и быстро сжимая и свою правую руку на волосатой шее врага. Нападающий

захрипел. Конан, отразив страшный удар, зацепил ногой за колено соперника,

дернул и опрокинул его. Ни единый звук не нарушал тишины, за исключением

глухого стука столкнувшихся тел. Конан, как обычно, сражался в свирепом

молчании. Ни одного звука не вырвалось также из плотно стиснутых губ

лежавшего под ним человека. Правая рука врага корчилась в тисках Конана, в то

время как левая рука безуспешно боролась с ладонью киммерийца, стальные

пальцы которого все глубже вжимались в раздавливаемое горло. Для ослабевших

и дергающихся пальцев, рука варвара казалась стальными клещами. Конан

неумолимо брал верх, вкладывая всю силу своих мощных мускулистых рук в

удушающее давление пальцев. Он знал, что на кону либо его жизнь, или жизнь

этого человека, который подполз в темноте, чтобы ударить его, киммерийца,

ножом. В этом закоулке гирканских гор, не отмеченных ни на одной карте, каждый

бой был сражением до смерти. Дергающиеся пальцы расслабились. По большому

распростертому под киммерийцем телу, пробежали конвульсивные судорожные

движения, а затем поверженный противник неподвижно замер и обмяк.