Запретный город Готхэн (ЛП)

Конан не ответил. Он посчитал, что человек рассказал ему правду, и его замешательство увеличилось. Думая обо всем этом, варвар невольно расслабил захват, а пунтиец воспользовался этим моментом, чтобы попытаться сбежать.

Судорожным рывком он частично вырвался из тисков Конана, доставая нож, который ранее не мог выхватить, и с громким криком нанес удар.

Конан увернулся от удара, молниеносно изгибаясь всем телом; лезвие разрезало одежду и поцарапало кожу, а Конан, схватив обеими руками бычью шею пунтийца, выкрутил её изо всех своих сил. Позвоночник хрустнул как сухая ветка.

Конан отпрыгнул в темноту. У входа в пещеру появился человека, который с тревогой позвал не вернувшегося товарища, но Конан не ожидая продолжения, исчез, словно призрак в темноте.

Пунтиец позвал снова, и, не получив ответа, со страхом крикнул своим товарищам. С мечами в руках они скользнули вверх по склону, и вскоре один из них наткнулся на тело. Они склонился над ним, шепча с тревогой.

— Это злое место, — сказал один, — демоны убили Ходрага.

— Нет, — сказал другой. — Это люди из долины. Они хотят убить нас одного за другим.

Человек схватил лук и с тревогой посмотрел в окружавшую их темноту.

— Они зачаровали туранцев, и те пошли туда сами за своей смертью, — пробормотал он.

— Мы будем следующими, — сказал третий. — Туранцы погибли. Седлаем лошадей и поскорее уходим отсюда. Лучше умереть в горах, чем безропотно ждать здесь, стоя, словно овцы на убой.

Пятью минутами позже они последовали на север так быстро, как только были в состоянии погонять лошадей.

Конан не видел того, что произошло. Сойдя со склона ниже пещеры, северянин не пошел больше, как раньше, вдоль горного хребта, а направился прямо к огням Готхэна. После короткого марша варвар достиг дороги, ведущей в город с востока. Дорога вилась сквозь деревья, как немного более темная нить на фоне темной груды плоскогорья.

Киммериец дошел по ней до самых городских стен, так что в пределах его видимости оказались большие ворота в мощных, темных бастионах. Стражники стояли, небрежно упершись на копья, ибо Готхэн не боялся нападений, да и чего здесь следовало опасаться? В конце концов, даже самые смелые из племен этой страны избегали демонопоклонников. Ночной ветер принес из-за ворот звуки разговоров и перебранки.

Конан был уверен, что люди, которых он ищет, находятся где-то в Готхэне, и что они собираются вернуться в пещеру. Но у него была и причина, не связанная с местью, по которой киммериец также хотел войти в Готхэн. Скрытый в глубокой тени и глубоко задумавшийся, он услышал позади себя, тихий стук копыт на пыльной дороге. Варвар втиснулся глубже между деревьев, но потом, пораженный внезапной мыслью, повернулся и направился к ближайшему повороту, где и притаился в темноте у дороги.

Вскоре появилась вереница вьючных мулов, подгоняемых идущими вокруг людьми. У них не было факелов, но по их движениям можно было бы сделать вывод, что они хорошо знают дорогу. Глаза Конана достаточно привыкли к тусклому свету звезд, чтобы он смог распознать в них иргизов в длинных плащах с округлыми меховыми капюшонами. А их лица были обмотаны шелковыми шарфами. Они прошли так близко, что киммериец почувствовал смрад их тел.

Северянин сжался еще больше, а когда последний из мужчин прошел мимо него, на горле иргиза сжалась стальная рука, заглушая крик, а в челюсть влетел удар железным кулаком. Иргиз обмяк без сознания в захвате Конана. Остальные были уже вне поля зрения, а шуршания навьюченных на седла тюков было достаточно, чтобы заглушить звуки схватки.

Конан перетащил свою жертву под прикрытие темных ветвей и спокойно раздел ее, стянув сапоги и шарф. Он надел одежду местного воина, пряча меч и кинжал под длинный плащ. Через несколько минут варвар шел в хвосте колонны, опираясь на свою трость, словно устав от долгого путешествия. Северянин знал, что человек, которого он оставил в кустах, пролежит, не приходя в сознание в течение нескольких часов.

Киммериец подобрался к хвосту отряда, но держался позади, как отставший.

Он был достаточно близко к каравану, что мог бы сойти за его члена, однако, не так близко, чтобы кто-то мог окликнуть его или, дабы быть опознанным другими.

Никто не окликнул северянина также, когда тот проходил через ворота. Даже в свете факелов под большим, темным сводом киммериец выглядел, как местный житель, а его смуглое лицо, частично видимое из под капюшона, было укрыто в тени одежды.

Он шел, не привлекая внимания, по улице, освещенной факелами между беседующими и торгующими за прилавками и прямо на земле людьми. Северянин мог бы сойти за одного из многочисленных торговцев или пастухов, блуждающих вокруг и осматривающих город, который являлся одним из наиболее фантастических поселений мира.

Готхэн не был похож на любой другой из видимых Конаном городов.