Запретный мужчина

Никто не подозревал, что сеньор Альварес был раздавлен случившимся. Как потерянный, бродил он по своему сверкающему чистотой и порядком дому, искал жену, сына и без конца говорил с ними. Говорил им о своей любви, своей привязанности, пытался объяснить, почему жил в отдалении от них. На середине монолога он останавливался и видел вокруг себя пустоту или изредка осуждающий взгляд сухопарой Миранды. Наконец он понял, что должен повидать доктора Монкадо. Альберто Монкадо был последним, кто видел и говорил с его женой, он мог рассказать ему о ней. Сейчас каждое слово об Амаранте было для него драгоценностью.

Альберто был весьма удивлен, увидев перед собой постаревшего, с провалившимися глазами Альвареса. Лицо этого человека не оставляло сомнений — он страдает и не в силах справиться со своим горем.

— Мой визит для вас неожиданность, доктор Монкадо, — заговорил Альварес.

— Честно признаюсь, да, — отозвался Альберто.

— Вы последним видели мою жену, говорили с ней. И я хотел бы узнать… То, что случилось потом… — глухое рыдание вырвалось из груди этого всегда такого сдержанного, умеющего владеть собой человека.

— К сожалению, мне нечем вас утешить, сеньор Альварес. Однако ваше неподдельное горе заставляет меня думать, что ваша жена ошибалась в своих предположениях, но это отнюдь не уменьшает трагедии, скорее наоборот…

— Скажите всю правду, доктор! Я чувствую, легче мне не станет, но я хочу ее знать!

Доктор Монкадо заговорил не сразу, он задумался, поглядывая на бледное, со скорбно опущенными уголками рта лицо своего гостя.

Да, этот человек имел право знать правду, как бы тяжка она ни была. Сеньор Альварес, занятый своим горем, наверное, и не думал о том, что и он, Альберто, тоже потерял сына. Хотя, если честно признаться, он его и не находил. Он только знал о его существовании, как теперь знал о его гибели, но ему это почти не приносило боли, оставляя лишь тревожащее состояние пустоты и неуюта. Зато все более ощутимое с каждым днем присутствие новой жизни в Кати… А правда? Что ж, он сейчас скажет этому человеку правду.

— Сеньора Амаранта предполагала, что ваша связь на стороне настолько упрочилась, — заговорил Альберто, — что вы ищете средства сделать ее законной. Она считала, что для этого вы собираетесь отправить свою жену в сумасшедший дом.

Альварес застонал, будто от зубной боли.

— Боже мой! Боже мой! Как я мог не заметить! Как она могла подумать!

— Она считала, что вы делаете все, чтобы довести ее до нервного стресса.

— Но что я делал? Что?! — спрашивал несчастный Алонсо. — Скорее, я могу себя упрекнуть в том, что не делал ничего, что слишком часто отсутствовал! Был к ней невнимателен!

— Ей казалось, что вы хотите отнять у нее ребенка. И ваше сообщение о притязаниях на сына его настоящих родителей показалось ей частью задуманного вами плана. Она боялась подобного рода угроз, они в самом деле доводили ее до состояния, близкого к помешательству. И потому она, желая избавиться от болезненного состояния, обратилась ко мне за помощью.

— Я не понимал, что она видит во мне врага. Но она — она для меня всегда была святой! Вот только со святыми жить невозможно, — горько усмехнулся он.

— Я обещал ей помочь, — продолжал Альберто, — я надеялся, что в процессе нашего общения возникшее между нами доверие укрепится. Мы должны были бы стать друзьями, и угроза потери мальчика должна была отпасть сама собой.

— Да-да, я понимаю, — сказал Альварес, проводя рукой по лбу, словно отгоняя какую-то мучительную мысль.

— Но на следующий сеанс сеньора не пришла, хотя уходила она окрыленная, полная надежд.

— Виноват во всем я. Увидев у нее на столе вашу визитную карточку, я сказал, что вы и есть отец Хулито. Я думал, что вы сами приходили к ней. Хотел узнать, чего вы требовали. А она поняла, что попала в ловушку, и попыталась вырваться из нее…

Оба замолчали угнетенные, подавленные.

— Пилар — вы понимаете, о ком я говорю? — отправилась на поиски вашей жены и мальчика, как только прочитала объявление в газете, — тихо сказал Альберто.

— Передайте, что я ей бесконечно благодарен, что любое самое ничтожное сведение будет для меня бесценным даром, что при возможности я хотел бы поближе с ней познакомиться и поговорить.

— Я непременно передам. Но теперь, как я понимаю, все поиски бессмысленны.

— Да, точно так же, как и дальнейшее мое у вас пребывание. Я вам очень благодарен, доктор. Позвольте, если мне будет невмоготу мое горе, прийти к вам.

— Я — врач, и мои двери открыты для всех страждущих, — несколько высокопарно, но искренне ответил Альберто.

Альварес поклонился и ушел. Теперь он знал, что повинен в гибели и жены, и сына. Правду он знал, но не знал, как с нею жить.

Альберто тем временем срочно звонил Флоре. Ему нужно было связаться с Пилар, сказать, что поиски для нее закончились, еще не начинаясь.

Флора была дома и подошла к телефону.

— Сеньора Флора! Вы никуда не едете! — сказал Альберто.

— Как это никуда не еду?! — возмутилась Флора. — Я уже купила себе дорожный костюм. Пилар позвонила и сказала, где будет нас ждать. И вообще, что это за произвол, Альберто?