Запретный огонь

— Тогда почему он не подарил драгоценности одной из своих любовниц, коли их у него много? Почему он попытался купить ими… мою благосклонность?

— Он этого не делал, моя дорогая. Они не были взяткой…

— Сначала — нет, — перебила Ларк. — Он купил их для леди Энн. Я служила для них моделью у ювелира, если помните, поскольку, вы тоже ездили в город. От этого все выглядит еще хуже.

— Они никогда не предназначались ни для кого, кроме вас, Ларк, — уже мягче сказала графиня. — Мы с Бэзилом были в полном согласии относительно их покупки. Решение приобрести вам драгоценности было принято задолго до той поездки. Вы не можете сидеть за столом, а тем более при гостях, без украшений, как бедная родственница. У света достаточно поводов посплетничать на мой счет. Я не желаю, чтобы меня сочли скупой, а вас невинной жертвой, брошенной мне на съедение.

Как я вижу, вы все еще относитесь к моим словам скептически. Но это скоро исправится. На золотой броши, купленной в тот день, выгравированы ваши инициалы. Именно поэтому ее не прислали сразу. Брошь нужно было отправить граверу в Лондон, здешние мастера не столь искусные. Ее доставят со дня на день.

— Это доказывает лишь то, что для меня был выбран один предмет.

— Я напомню вам об этих словах, как только ее привезут, — холодно улыбнулась графиня.

— Это не объясняет авансы вашего сына мне после приглашения сюда его невесты, — не сдавалась Ларк.

— Вы слышали его слова за обедом, дорогая. Он сказал правду. Он не приглашал Катбертсонов в Грейшир-Мэнор. Это сделала я. Она ему не подходит, милая. Я хотела, чтобы он сам это понял. А он разозлился на меня за это. И до сих пор в ярости. Сомневаюсь, что он когда-нибудь меня простит, но он не слышал самого худшего. Боюсь, они не уедут.

Ларк, разинув рот, сникла.

— Что?! — взорвалась графиня. — Не воображаете же вы, что я благословлю такой союз? Вы ведь знаете, что Бэзил любит вас?

— Ничего я не знаю.

— И он тоже… пока, — победно объявила графиня, — но узнает.

Ларк снова встала. На сей раз графиня не остановила ее.

— В море мне от тебя нет никакой пользы, Уилл. — сказал Кинг. — Ты нужен мне на берегу, чтобы присматривать за охраной… Кроме того, нет необходимости нам обоим рисковать жизнью и здоровьем. Так что кончим об этом.

Кинг, Леандр Маркем и Уилл Боулз сидели за щербатым дубовым столом в гостинице «Шесть колоколов». Кинг и Леандр отправились подальше от Грейшир-Мэнора и разразившегося там хаоса. По дороге они прихватили Уилла, и Кинг уже пожалел об этом.

— Я не ребенок. Кинг, мне двадцать три, — пробурчал Уилл. — Здесь, на корнуоллском побережье, это зрелый возраст. Посмотри на мои руки. Они могут драить палубы, тянуть канаты и ставить паруса. Я хочу в море. Ты же знаешь, оно и у меня в крови.

Кинг покачал головой.

— Слишком многое поставлено на карту, чтобы я отвлекался, не спуская с тебя глаз, — сказал он. — Кроме того, твоя мать меня убьет.

— Ей знать ни к чему.

— Достаточно того, что я знаю, — возразил Кинг. — Я не стану ее обманывать… никогда. Хватит того, что я обманываю всех остальных. Если ты действительно хочешь помочь мне, Уилл, будь на своем посту в бухте. Я иду буквально по лезвию ножа, и хотел бы добраться до конца так, чтобы моей шее ничего не грозило.

— И как долго ты собираешься идти по лезвию? — спросил Леандр, отхлебнув пива. — До сих пор тебе везло, но это не может длиться вечно. Становится все труднее подкупать береговую охрану, особенно новичков.

— Пока Адмиралтейство не снимет меня с этого проклятого крючка, — отрезал Кинг, — но, похоже, это произойдет не скоро.

— После твоей женитьбы?

— Я не собираюсь жениться, Ли, — устало сказал Кинг.

— Не на леди Энн, конечно, но графиня не даст тебе покоя, пока ты не обзаведешься наследником.

— Нет, не на леди Энн, — согласился Кинг, — именно поэтому мы здесь, чтобы улеглась пыль после отъезда Катбертсонов. Слава Богу, к тому времени, когда мы вернемся, они давно уедут, а других перспектив я в настоящее время не имею.

Подняв бровь, Леандр открыл было рот, но появилась разбитная официантка с тремя тарелками тушеной говядины. Кинг был этому рад. Хоть перемена темы и увела разговор от просьбы Уилла, но вывела его на опасную почву. Его щека все еще помнила пощечину Ларк. Хотя отпечаток давно исчез. Кинг часто довил себя на том, что рассеянно потирает щеку, даже теперь, в переполненном пабе, набитом громкоголосыми пьяными моряками.