Запретный плод

На восходе солнца Этьен и его сын ехали рядом верхом — двое мужчин, так похожие ростом и смуглой кожей, они хорошо смотрелись вдвоем. Жюстен в свои двадцать лет еще не имел такого мощного телосложения, как отец, и было видно, что он совсем молод. Сначала они говорили о предстоящей поездке Жюстена, волнующей его отца. Этьен рекомендовал ему поохотиться в районе Каира, и после обычных отеческих наставлений, спросил:

— Лежер дал тебе кредитные письма?

— Да, папа, и рекомендательные тоже.

— Не забудь, Жюстен, что французский консул любит гаванские сигары. Я пошлю ему из своих запасов, прежде чем ты уедешь. Ты должен, по крайней мере, засвидетельствовать ему свое почтение.

— Не волнуйся, папа, я постараюсь. Его жена, кстати, очень привлекательна.

Бросив взгляд на сына, Этьен увидел ослепительную юношескую улыбку. Герцог не стал давать лицемерных советов, и невозмутимо продолжал:

— Возможно, Робер хотел бы получить с оказией хороший французский коньяк и сигары, я позабочусь об этом.

Поскольку герцог по утрам часто выезжал с сыном на прогулки, Жюстен не видел ничего особенного в том, что и этим утром они скакали по тщательно охраняемому поместью Бонз. Жюстен продолжал рассказывать о приготовлениях к поездке в Египет, и герцог был вынужден прервать его.

— Я должен сказать тебе коечто очень важное.

— Знаю, папа, я всегда буду осторожен. Герцог улыбнулся живости сына, испытывая огромное удовольствие от того, что Жюстен счастлив. По крайней мере, дети не страдали изза его неудавшегося брака.

— Это касается твоей матери и меня, — сказал герцог таким тоном, что Жюстен придержал коня и вопросительно взглянул на отца. — Я попросил ее о разводе.

— Ну, наконецто, — кивнул Жюстен. Герцог явно не ожидал такого ответа.

— Тебя это не волнует? — Как отец он чувствовал ответственность за своих детей.

— А почему ты так долго ждал? — спокойно спросил сын.

Герцог довольно подробно рассказал о Дейзи, добавив:

— Я хотел бы, чтобы ты увидел ее, прежде чем уедешь.

— С удовольствием, — ответил Жюстен, понимая, какие глубокие изменения происходят в жизни отца, — Жюли тоже поддержит тебя, папа. — Слова Жюстена обещали поддержку отцу. — Но, — добавил он с усмешкой, — я доволен, что буду на пути в Египет, когда начнется фейерверк. Ты ведь знаешь, что маман обратится к судьям?

— Да, это будет чертова кутерьма, — вздохнул Этьен. — Она поднимет на ноги всю судейскую братию, а заодно и министра. Консерваторы будут стоять насмерть. Мне даже думать не хочется о разговоре с ее кузеном архиепископом.

— Не забывай, что красавица Монтеньи, — сказал Жюстен, изогнув бровь, — спустит на тебя своего стареющего советника Жезу. — Он широко улыбнулся. — Возможно, Египет недостаточно далек? Есть еще Индокитай. Ты не желаешь посетить Восток?

— Еще как, — ответил герцог с ухмылкой, — но, к сожалению, мое отсутствие не решит проблемы. Я серьезно хочу жениться на Дейзи, это единственное, что меня обнадеживает после стольких лет пустоты. Слава тебе, Господи, это последний династический брак в нашем семействе. Жюли счастлива. А ты…

— Я счастлив, папа, и не собираюсь жениться в течение ближайших десяти лет. Герцог улыбнулся.

— Если молодая жена Робера не закрутит тебе голову.

— Папа! — его ответ был отговоркой и протестом одновременно. — Она флиртует с каждым.

Они пересекли Руйе Риволи, движение все еще было редким — встречались только торговки и торговцы, идущие на рынок, да изредка попадался случайный фургон.

— Я просил Жюли повидать меня, после того как Гектор позавтракает. Ты не хочешь присоединиться к нам?

Жюстен колебался, его день был занят предотьездной суетой, но, помня, как отец с детства утешал его в трудных ситуациях, всегда помогал советом, деньгами или влиянием, он сказал:

— Разумеется, папа.

Когда спустя полчаса Жюли вошла в двери столовой, Жюстен сказал:

— Он наконец сделал это. Замечательная новость — затем, обращаясь к племяннику, спросил: — Эй, Гектор, скажи дяде Жюстену, что ты хочешь, чтобы я привез тебе из Египта?

— Верблюда, — ответил Гектор. Жюстен с удивлением посмотрел на сестру.

— Ты говорил о Египте в течение нескольких месяцев. Поэтому даже двухлетние дети знают, что такое верблюд, если ежедневно слышат об этом. — Жюли улыбнулась.

— В его возрасте я не знал, что такое верблюд.

— Папа не ездил тогда в Египет. Правда, папа? — спросила она, поворачиваясь к отцу, который держал Гектора на коленях и показывал ему движение астрологических знаков на своих карманных часах.

— А что касается новости, скажу одно — наконецто.

— Почему все говорят мне «наконецто»?

— Все знают, что ты и мама никогда не ладили.

— В этом нет ничего необычного.

— Возможно, — вставил Жюстен. — Для вашего поколения.

— Ты собираешься воспользоваться услугами Бурже?

— Почему все думают, что я нуждаюсь в Бурже?

— Папа, иногда ты так наивен, — сказала Жюли отцу, который считался наименее наивным человеком в Париже. — Мама скорее предпочла бы увидеть тебя мертвым, чем разведенным.

— Каким разведенным? — спросил Гектор, на минуту приостанавливая свои попытки разобрать часы Этьена и пристально глядя на мать.