Запретный плод

– Это же сразу видно! Косая сажень и все такое… Огонь в глазах. У вас, кстати, разрез глаз похож…

Беспокойно заерзал, перевел разговор. Ольга подумала: «Стесняется, что ли, своих кровей? Похоже, будто я из скинхедов? Вот уж чем никогда не страдала, так это неприятием по национальному признаку…»

– У меня был один знакомый такой вот… черноглазый. Совершенно сумасшедший парень! Такие вещи вытворял…

Сказала это, чтобы его сумасшедшинка, если таковая есть, прорвалась наконец, заявила о себе.

– Вытворял – где? – У него как-то похолодел голос. – В постели?

– Я такого не говорила, – уклонилась она, но отрицать не стала, на это ведь и намекнула. – Вытворял вообще. Ради меня.

– Ради вас что угодно можно сделать.

– Макс! – протянула она укоризненно. – О чем это вы?

И вдруг сама ужаснулась тому, что происходит: «Я веду себя, как шлюха! Откровенно заманиваю его… Мерзко-то как! Это уже не игра. Это охота – ловушки расставляю, бывших любовников вспоминаю, чтобы его раззадорить. А мальчик безропотно топает, куда стрелки указывают…» Ей заорать захотелось от злости на себя: что за метания, черт возьми?!

Подавив нервное, заговорила совсем другим тоном – дружеским:

– Что вы вообще делали в Кемерово?

– Не поверите… Жил! Оказывается, за МКАД тоже есть жизнь!

– Я и не сомневалась. Мы ведь ездим на гастроли черт знает куда! В Сибири, кстати, тоже недавно были, в Тюмени. Мне там местный артист все время пел под гитару про королеву красоты… Знаете эту старую песню? Кажется, она еще из шестидесятых. Из времени романтиков…

Одернула себя: «Я опять? Зачем это? Он восхитился «звездой», а я норовлю на его глазах превратиться в обыкновенную бабу… Если хочу оттолкнуть его, тогда – это в самый раз! Чего я хочу?»

Макс устремил на нее свой пронзительный взгляд:

– Сейчас тоже есть романтики. Не все мечтают только о деньгах.

– Неужели? Вы из таких? – спросила она с надеждой, которую привычно прикрыла насмешкой.

Ей вдруг увиделся молодой Костолевский в роли Женьки Столетова – с целой охапкой воздушных шариков. Ольга всегда плакала от зависти к глупой киношной героине, когда смотрела эту сцену… И «Безымянную звезду» без слез пересматривать не могла. А вот нынешних сериалов с Костолевским не смотрела, хотя, кажется, до сих пор была немного влюблена в Игоря. О чем он, конечно, не догадывался – ни разу не выдала себя, когда встречались на всяких театральных вечерах… «Звезда с звездою говорит»? Нет, это она уже проходила с мужем. Мучительно.

– А вы давно вернулись в Москву?

Легкая гримаса – губы выразили неуверенность:

– Месяца три как…

– Целая жизнь! – отозвалась она насмешливо.

Но Макс даже не улыбнулся. Тонкое смуглое лицо, как индейская маска. Валялась у нее где-то такая, выточенная из темного дерева. Надо найти, взглянуть: похожи ли?

«И что тогда? Над кроватью повесишь? Любоваться одинокими ночами? Вызывать эротические фантазии?» Теперь та, вторая в ней, позволила себе иронизировать.

– Когда переносишься в другую реальность, она быстро начинает казаться твоей настоящей жизнью. Хотя еще недавно это возвращение представлялось мне невозможным… – серьезно сказал Макс. – А теперь то, что было там, стало каким-то нереальным. Будто всего лишь приснилось. Причем когда-то давно. И успело забыться. Воспоминание о небывшем.

Ей вдруг стало страшно. Не оттого даже, что этот мальчик оказался не дураком, и теперь с ним нужно разговаривать, а не трепаться – задал тон. Но оттого, как это обрадовало ее. Душу затопило горячим ликованием: «Да он не просто красавчик!» В смазливую мордашку влюбиться – себя не уважать. Ее пальцы так и стиснули руль: «Стоп! О какой влюбленности речь? Еще не хватало!»

В душе предательски откликнулось эхом: не хватало… Неужели как раз этого не хватало ее жизни? Чуть раскосого темного взгляда, черного «ежика» волос, губ, как ни странно, уже не юношеских – мужских. Что меняется в линии рта, когда на взгляд становится ясно: мужчина? До невозможности молодой, но – мужчина. Что-то уже произошло в его жизни, сделав его таким.

– Кто вы, Макс? – вырвалось у нее.

«Кто вы, доктор Зорге?» – это мгновенно вспомнилось не только ей. Он рассмеялся:

– Кузбасский шпион! Засланный казачок…

– А если серьезно?

– Я – скульптор, Оля. Хотя на хлеб зарабатываю как веб-дизайнер. Ну, вы знаете… В одной конторе числюсь. Очень удобно, не обязательно каждый день на работу ходить, приношу им готовые проекты. К сожалению, иногда все же приходится появляться среди белых воротничков. Вливаться в коллектив, чтобы меня хоть узнавали в лицо. А то еще и зарплату дать забудут…

Имя прозвучало так по-домашнему и ласково, что Ольгины губы растянулись в улыбку. Не ту, сценическую, когда все зубы напоказ, чтобы сияние из последнего ряда было видно. Она улыбнулась ему, не разжимая губ, немного робко, чуть вопросительно: «Ты что, тоже не ощущаешь пропасти в двадцать с лишним лет? На самом деле она, конечно, есть, никуда не денешься… Но неужели если, как учил старик Шекспир, протянуть над ней руки, то можно коснуться друг друга? Хотя бы поговорить на равных…»