Запретный плод

— Тань, если что со мной случится, возьми Оксанку к себе. С твоими девчонками она не пропадет.

— А что с тобой может случиться, Оль?

— Ну мало ли…

— Совсем дура, что ли? Ты о чем думаешь, моя дорогая? Проблемы с мужиком? А у кого их нет? Вот что я тебе скажу — выбрось из головы, забудь о нем.

— Да нет, у нас все нормально.

— Тогда в чем дело?

— Внешне нормально, но я чувствую, он как-то… спокойнее ко мне относится, понимаешь?

— Относись к нему еще спокойнее, а лучше забудь на пару месяцев. Найди себе крепкого мужика… у вас там физкультурники есть?

— Ладно, Тань, я поехала домой.

— Может, махнем в ЦДРИ? Глядишь, да и познакомлю тебя с толковым парнем.

— Нет, дел много. Пока.

Господи, да что же она за дура была, доцент, преподаватель солидного вуза, кандидат наук?! Из-за какого-то задрипанного банкира сотворила такую жуть! Надо было самой поехать с ней на последнее свидание, надо было… Да кто же мог подумать, что все получится так страшно? Но он, гадина, ответит за все! Возможно, совсем скоро. Хорошо бы у этого Пустовалова получилось все так, как он задумал!

У двери павильона она остановилась, глубоко вдохнула, сделала медленный выдох, яростно скрипнула зубами и… улыбнулась. Если уж согласилась, зачем же мешкать? Прямо сейчас и начнет. Так и вошла в павильон с веселой улыбкой на губах. А там был перерыв, съемочная группа перекусывала, кто бутербродами с колбасой, кто чипсами, а кто — сигаретой. Муравьев сидел в кругу актеров, обнимая Марину, о чем-то оживленно говорил.

— Игорь! Можно тебя на минутку? — позвала Сушина и для убедительности кокетливо поманила пальчиком.

Муравьев встал со стула, пошел к ней, вернее за ней, потому что Сушина уходила в самый дальний угол павильона, где никого поблизости не наблюдалось. Марина внимательно смотрела ему вслед.

— Что за проблемы, Тань? — весело спросил Муравьев.

Сушина обняла его за шею, потянулась губами к уху, прошептала с улыбкой:

— Не удивляйся, так надо, чтобы никто ничего не понял. И не стой как истукан, улыбайся, мы ведь друзья. Или ты даже обнять меня не можешь?

Муравьев заставил себя сыграть роль друга, обнял ее, тоже улыбнулся, внимательно слушая ее шепот.

— Игорь, мне сказали… знающие люди, что скоро Стернин предпримет решающие шаги. Он очень зол на тебя. Не знаю, что он сделает, но может многое, а я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

— Не думаю, Тань, он же не враг своей дочери.

— По большому счету мне плевать, что с тобой будет, но я тебя попросила, считаю себя ответственной, понимаешь? Я прошу тебя только об одном — отвези ее сегодня домой, к папаше, пусть они сами разберутся, что к чему. Если все нормально, ты должен встретиться с ним, поговорить, а там… я тебе искренне желаю счастья.

— Извини, Таня, у нас все нормально…

— Это ты меня извини, дорогой. Если тебя покалечат, съемки остановятся, все окажемся не у дел и Марина не станет звездой сериала. Да пойми же ты, я ничуть не ревную, прошу соблюдать элементарную порядочность и осторожность. Ты полагаешь, таким людям, как Стернин, можно плевать в лицо безнаказанно? А ты это делаешь. Ну, поезжай к ней, поговорите с папашей… Не надо дергать тигра за хвост.

— Ты доверяешь своим людям? Они что, прослушивали разговоры банкира?

— Ты совсем отупел, Игорь. Вся Москва судачит о том, что дочка банкира сбежала от папы с непутевым артистом. Народ в кабаках ставки делает, как папаша отомстит тебе.

— Ладно, Таня, я подумаю.

Они говорили, не переставая обниматься, и улыбались, будто только что отведали патентованную лапшу неземной вкусноты. Но когда Муравьев вернулся к Марине, улыбка сошла с его губ.

Девушка смотрела на него с явным раздражением.

— Извини, Маринка, деловой разговор, — сказал он, пытаясь ее обнять.

Марина решительно сбросила его руку со своего плеча.

— Ты всех подряд обнимаешь, да? — резко спросила она.

— Да перестань…

— Это ты перестань, понял?!

Сушина смотрела на это с улыбкой, на сей раз — вполне естественной.

Глава 23

Пустовалов нервно барабанил пальцами по столешнице, однако взгляд его был совершенно спокойным, чего нельзя было сказать об Игнатове. Он сосредоточенно морщил лоб, решая, стоит ему браться за это дело или нет.