Запретный плод

– Ри… ладно. Но…

– Я тебе не сестра и не подруга. И мне уже надоело сохнуть по тебе. У тебя десять секунд на то, чтобы решить, хочешь ли ты исследовать тот пожар, который всегда горел между нами, или собираешься уйти подобру-поздорову. Но ты должен знать: если ты уйдешь, это навсегда. Второго шанса у тебя не будет.

– Райли, я…

– Десять секунд, девять, восемь, семь…

– Все не так просто.

Еще как просто, осел ты этакий! – захотелось крикнуть Морган. Она лучшее, что когда-либо случалось с тобой!

– Шесть, пять, четыре, три… – Ее закадычная подруга продолжала обратный отсчет, а глупый братец стоял и смотрел на нее несчастными глазами.

Морган прикусила губу. Потом зажмурилась, когда Райли с невыносимой болью на лице захлопнула дверь перед носом у Джеймса.

Морган еле подавила желание выскочить в коридор и привести братца в чувство, побив его по щекам. Джеймс был таким же упрямцем, как она сама, может, даже еще большим. Она не сможет помочь ему понять очевидное и тем более заставить его почувствовать любовь, которой он не испытывает.

Морган посмотрела ему вслед, потом повернулась к двери Райли. Постучать или не стоит? В обычных условиях она бы давно ворвалась к подруге и постаралась утешить ее, осыпая брата проклятиями до тех пор, пока Райли не начнет улыбаться. Но она чувствовала, что на этот раз все зашло слишком далеко, и инстинкт велел Морган оставить Райли в покое. Она поговорит с ней, когда это будет возможно и когда Райли будет готова к такому разговору.

А пока надо срочно найти своего собственного красавца ростом шесть футов три дюйма.

* * *

Морган, в очень коротеньких выцветших джинсовых шортиках, тапочках и топике – ранней осенью в Южной Африке было все еще ужасно жарко, – выпила кофе, приготовленный для нее Марией, и вышла на улицу через заднюю дверь с кексом в руке. Мария сказала, что видела, как Ной отправился к южным виноградникам и дамбе. Это было примерно час назад.

Морган подставила лицо солнышку и набрала полную грудь свежего горного воздуха. Кекс с сыром и шпинатом был просто восхитительным. Как жаль, что сегодня вечером им нужно лететь обратно. Вот бы им с Ноем задержаться тут ненадолго. Здесь нет опасности похищения, нет загрязнения, нет безумного транспортного потока, нет скучных мероприятий и не нужно организовывать никакой бал. Это, конечно, невозможно, но предаваться мечтам еще никто не запрещал, и она занялась этим, разыскивая своего любовника-телохранителя.

Морган вытерла руки о шорты и помахала каким-то рабочим на винограднике.

Вот он, сидит на краю дамбы, обхватив руками колени, темные волосы сверкают на солнце. Он не побрился, и темная щетина придавала ему такой мужественный вид, что Морган сглотнула. Между ножек начало разливаться тепло, и она припомнила, как дотрагивалась до мускулов, обтянутых сейчас красной футболкой, и до твердого естества, скрывающегося под шортами. Он был прекрасен: накачанное тело, в котором обитает фантастически преданная душа и умнейший мозг.

Морган тихонько подошла к нему, закрыла глаза ладонями и прошептала на ушко:

– Угадай, кто?

Ной ничего не ответил. Он просто взял ее за руки и потянул вперед так, чтобы она легла на него, прижавшись виском к его виску, а грудями к его спине.

– Ты в порядке, солдат? – спросила она. – Что творится в твоей голове?

Одна его часть – большая часть – хотела открыться ей, выпустить на свободу клубившиеся внутри эмоции. Он мог бы поведать ей, что сам не знает, жалеет он о том, что спал с ней, или нет… что общение с ней воплощает все, о чем он мечтал всю свою жизнь, но, с другой стороны, большего кошмара просто невозможно представить. Он потерялся в ее теле, боготворил каждую проведенную с ней минуту, но оплакивал утраченный самоконтроль. Он хотел сказать, что, когда она задремала нынче утром, он просто лежал рядом и смотрел, как она дышит.

Она опустошила его своими мягкими губами, приглушенными стонами, нежными руками на его не-таком-уж-нежном теле. Она коснулась его сердца восторженным шепотом, благодарными словами за то, что он заставил ее пережить, и сердце его переворачивается в груди всякий раз, когда он слышит свое имя, срывающееся с ее губ во время оргазма.

Но обратной стороной медали было то, что он даже не начал думать, какое влияние секс с ней окажет на его работу, на способность защитить ее. Они поймали еще четверых бандитов, но тем, кто стоит за всем этим, ничего не стоит нанять завтра других. Пока ситуация в Колумбии не разрешится, она не будет в полной безопасности, а он останется ее телохранителем. Не отвлекут ли его мысли о том, что они проделывали друг с другом, в случае очередной опасности? Не станет ли он менее внимательным, менее бдительным, сможет ли отказать ей, если она захочет сделать что-то или пойти куда-то, а он сочтет это опасным?