Запретный плод

Она — единственная девушка, которую я никогда не мог забыть. И поверьте мне, я пытался. В течение многих лет я пытался очистить свой мозг от воспоминаний о ее милой и любящей натуре, о ее доброте, об искре в ее глазах. Я искал новых партнерш, чтобы заменить память о ней другими воспоминаниями. Очевидно, это не сработало, потому что я все еще хочу ее так же сильно, как и раньше. Может быть, даже сильнее.

Но она думает, что я полный придурок.

Так что же мне делать?

***

Пока Мейси спала, я попытался приготовить банановые блинчики, которые она когда-то готовила для меня, но моя попытка закончилась несколькими сожженными блинами, выброшенными в мусор. Я не умею готовить, это сложнее, чем выглядит в кулинарных шоу по телевизору. Когда я слышу, как она идет по коридору, на столе уже ожидает доставленная курьером еда, и надеюсь, что это было дельной мыслью.

Легкие шаги слышны на деревянном полу, и Мейси заходит на кухню.

— Хорошо пахнет, — она смотрит на белую коробку с пиццей, стоящую на столешнице. Такое чувство, что она хочет смотреть куда угодно, только не на меня.

Черт, интересно, станет ли со временем проще?

Я приближаюсь к ней.

— Надеюсь, ты все еще любишь ветчину и ананас.

Она кивает. Одна ее щека «помята» после сна, длинные волосы связаны в беспорядочный пучок, но она выглядит великолепно. Естественно.

— Также есть салат, — я хватаю полиэтиленовый пакет и достаю два контейнера с салатом и различные контейнеры с гарниром. Я не был уверен в том, что она предпочтет, и заказал несколько на выбор.

— Ненавижу салат, — она криво улыбается.

Напряжение мгновенно ослабевает, и я расслабляюсь.

— Я тоже, — отставляю в сторону контейнеры с салатом и хватаю две тарелки, пока она открывает коробку с пиццей, затем кладет по кусочку на наши тарелки.

Мы едим, сидя вместе в гостиной, по телевизору идет дневное игровое шоу, которое никто из нас раньше не видел. Мы обмениваемся парой комментариев об участниках шоу, но, в основном, молча едим. Между нами по-прежнему чувствуется напряжение, но сейчас не время это обсуждать. Ее мысли сосредоточены на бабушке, именно так и должно быть.

Затем я везу ее обратно в больницу. Хейл и Бриэль как раз выходят из палаты Наны, и в глазах Бриэль появляются слезы.

Я беру под руку Мейси и нежно ее держу, как будто это защитит ее от любых плохих новостей, которые мы сейчас услышим.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда мы приближаемся.

Они оба счастливо смотрят на нас.

— Она очнулась. И может говорить. Врачи считают, что урон от удара минимален.

У Мейси от облегчения подкашиваются колени, и она практически повисает на мне.

— Слава Богу. Я могу ее увидеть?

Хейл кивает.

— Да. Несколько минут. Ей все еще нужно отдыхать.

Предполагая, что в палату может зайти только семья, я собираюсь отпустить руку Мейси, когда она тянет меня за собой, направляясь к бабушке. Это для меня знак того, что я все еще что-то для нее значу, и, возможно, она все еще нуждается, чтобы я был в ее жизни. Или, может быть, она просто боится идти одна.

Я давно не видел Нану, скорее всего с прошлого Рождества, когда она мне подарила отвратительный свитер оранжевого цвета. Но как только я замечаю ее, у меня слабеют колени. Ее кожа цвета мокко сейчас мертвенно-бледная, и множество трубок и проводов соединяют ее с разными приборами. Мягкий шум устройств и звуковой сигнал на заднем фоне и вовсе не создают успокаивающей атмосферы. Инстинктивно я крепче сжимаю руку Мейси своей.

— Бабушка… — тихо говорит она, и у нее срывается голос.

— Иди сюда, дитя, — тихо шепчет Нана.

Мертвая хватка Мейси на моей руке означает, что она тянет меня вместе с собой в сторону больничной койки Наны.

Мейси и Нана держатся за руки, и мы молча стоим, пока две женщины изучают друг друга со слезами на глазах. Это тяжелый момент, и у меня нет никакой гребаной идеи, что я должен сказать. Ничто не кажется правильным, поэтому я молчу.

— Ты меня напугала, — говорит Мейси, ее голос дрожит, а по щеке скатывается слезинка.

Нана хмурится.

— Я никуда не собираюсь. Эти доктора вечно ожидают неприятностей.

Мейси улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать бабушку в лоб.

— Тебе лучше оставаться с нами.

Нана бросает на меня взгляд, и я напрягаюсь. Мне кажется, что она может видеть меня насквозь, словно может прочесть все мои намерения. Меня охватывает страх, и я хочу скрыть от ее всезнающих глаз развратного человека, которым стал.

Затем ее рот медленно растягивается в улыбке.

— Я всегда знала, что, в конце концов, вы двое будете вместе.

Мейси открывает рот, чтобы ее исправить, но я крепко сжимаю ее руку.

— Я всегда буду рядом для Мейси, — решительно говорю я.

Мейси с любопытством смотрит на меня. В ее глазах по-прежнему блестят слезы, и я не знаю, эти эмоции из-за меня или из-за бабушки.