Запретный рай

Эмили задрожала и вскрикнула. Она чувствовала, как что-то растет и пульсирует в ней, расцветает и повелевает изнутри. Ей было немного больно, но то была не мучительная боль, пожалуй, отчасти жертвенная, в чем она, безусловно, была права, ибо для Атеа этот акт тоже был возвышенным и священным: слияние вождя с предназначенной ему девственницей считалось одним из важнейших ритуалов жертвоприношения богам.

Когда Атеа затих, Эмили долго лежала, не шевелясь, ожидая, что он сделает или скажет. Она думала о том, что многие люди, подобно ей, ищут, сами не зная чего, однако свято уверены в том, что когда истина попадется им на пути, они сразу это поймут. И, стараясь успокоиться и привести в порядок чувства, говорила себе, что для нее наступил такой миг.

— Теперь ты моя жена! Ты родишь мне детей, ты навсегда останешься со мной! Ты предназначалась мне! — прошептал Атеа, словно вторя ее мыслям.

Решив быть честной до конца, Эмили напомнила:

— Тебе была предназначена Моана.

— Людьми, а не богами, а это совсем другое.

Глава шестая

Совсем недавно небо было покрыто россыпью звезд, но вот уже начало светать. Горизонт заиграл волшебными красками, и из-за края земли, где по преданию маркизцев рождается жизнь, вынырнуло багровое солнце.

Рене посмотрел на Моану, неподвижно стоявшую на корме и одетую нежным светом зари. Она вглядывалась в длинные ряды бурлящих волн, разбивавшихся о берег с тучей соленых брызг. Эта девушка вполне оправдывала свое имя: как и океан, ее душа никогда не успокаивалась, а воля не ослабевала.

За время путешествия Рене довелось пережить такое, что ему и не снилось. Мало того, что его слепило солнце, а вода ревела так, что французу казалось, будто его поместили внутрь огромного барабана, однажды посреди открытого океана лодка дала течь! Хотя Рене и умел плавать, однако сомневался в том, что сумеет добраться до суши, если кругом виден лишь сплошной горизонт!

Моана и ее брат Тауи не выказали ни малейшей паники. Девушка подала Рене половинку кокоса, велев вычерпывать воду, а юноша быстро законопатил дыру пучком кокосового волокна.

— Не бойся, — сказала Моана, поймав облегченный взгляд француза, — даже если бы лодка затонула, мы бы доплыли до берега.

— Вы, но не я, — заметил Рене и в сердцах воскликнул: — Хотел бы я знать, какие боги учат вас плавать!

Девушка пожала плечами.

— Мы такими рождаемся.

— Так не бывает.

— Почему? Кто учит паука ткать паутину, а акулу искать добычу?

— Ты права, — рассмеялся Рене, — вы дети моря! Мы прикладываем множество усилий, пытаясь понять мир, в котором живем, а вы и так все о нем знаете. Вы способны в одиночку противостоять огромным пространствам, а нас пугает собственная душа.

Издалека огромный скалистый берег казался колышущимся, расплывчатым. Он возвышался в море, словно гранитная стена. Некое чувство подсказывало Рене, что остров встретит его плохими вестями. Едва ли мсье Брюа, обосновавшийся на Нуку-Хива губернатор океанских колоний, захочет послать солдат на Хива-Оа только затем, чтобы вызволить дочь французского путешественника!

Белый, как сахар, прибрежный песок состоял из миллионов крохотных ракушек и коралловой крошки. Водоросли и морские анемоны образовывали в прибрежной заводи живой ковер всех цветов радуги — то был настоящий подводный сад.

Прямая и невозмутимая, как богиня, Моана уверенно направилась вглубь острова. Тауи остался на берегу, возле лодки.

Рене с трудом удалось убедить девушку накинуть на плечи одну из шалей Эмили и завязать узлом на груди. Он знал, что как постоянно открытая часть тела женская грудь не слишком привлекает местных мужчин, чего нельзя было сказать о живущих на острове белых военных. Не хватало еще, чтобы кто-то из них вздумал приставать к гордой дочери вождя!

Попасть к губернатору оказалось не так-то просто: прежде Рене пришлось встретиться с офицером, возглавлявшим здешний гарнизон.

Тот был молод, не старше двадцати пяти лет, и носил всего-навсего звание капитана. Высшие чины, а также военные, обремененные семьями, не стремились отправиться за океан, справедливо полагая, что вернуться домой будет нелегко.

— Губернатора нет, он в отъезде, как и начальник гарнизона, которого мне поручено заменять, — сообщил капитан, представившийся Морисом Тайлем.

— Я прошу вас выслушать меня, капитан, это очень важно.

— Присаживайтесь, мсье, — пригласил Тайль, с любопытством разглядывая Моану, стоявшую возле дверей с таким видом, словно она вот-вот готова напасть или напротив — сбежать.

— Меня зовут Рене Марен, я изучаю Океанию. Прибыл на Маркизские острова по поручению Французского географического общества. Со мной приехала моя дочь, Эмили Марен. Мы прожили на Тахуата почти два месяца, когда ее похитил вождь с острова Хива-Оа по имени Атеа. Мне необходимо вызволить ее, и я обращаюсь к вам за помощью.