Запруда из песка

– В этом нет необходимости. – Растертый в порошок полковник, оказывается, еще не был уничтожен морально. – Связь поддерживается. Просто говорите в микрофон, нажав кнопку на дужке. Перемещения объекта можно отслеживать на экране.

– Тогда останьтесь, – велел Магазинер. – Будете помогать. Может, хоть это окажется вам по силам… Что это он делает?

– Судя по всему, он разглядел Семигранник. Теперь ищет поблизости от него пятачок для посадки.

– Найдет?

– Нет. Разве что рискнет сесть непосредственно на объект.

– Любопытно… – Магазинер отхлебнул из чашки. – Это может получиться?

– О свойствах Семигранника я знаю не больше вашего, – отрезал Бердымухаммедов. Он каменел на глазах, как взятый в плен самурай или индейский вождь. Вот теперь он мне нравился. Хотя дубина, конечно, та еще.

О, как я был глуп в свое время, прорвавшись сквозь сито отбора в Высшее училище ВКВ и радуясь тому! И сколь мудр я оказался чуть позже, расставшись с военной карьерой без сожаления! А ведь мог бы, стиснув зубы посильнее, окончить училище – но зачем? Чтобы, превратившись в подобие Бердымухаммедова, беситься от самовольства какого-то фрукта и лепить от злости ошибку за ошибкой, а потом отчаянно пытаться сохранить лицо перед неожиданным начальством?

А в том, что Магазинер здесь начальство, и достаточно большое, сомнений не оставалось ни малейших.

Дужку микрофона он нацепил на голову, не забыв предварительно утереть рот платочком. Однако ничего не сказал и только таращился на экран. На нем происходило нечто занятное. Возле неподвижной точки, обозначающей Семигранник, неловко двигалась другая точка, поменьше, и мельтешили возле нее цифры. Экран схематически демонстрировал нам и подстилающий рельеф, да такой, что мне захотелось огорченно присвистнуть, – дело было дрянь. Но Слепок во что бы то ни стало решил сесть. Он нацелился прямо на артефакт.

– Похоже, «паук» опускается прямо на Семигранник, – с ноткой мрачного удовольствия прокомментировал полковник.

Мне тоже так казалось. Очень неприятное ощущение родилось где-то в моем животе и растеклось по спине мурашками. Оно что, спятило, мое второе «я»? Риск был чудовищен, причем риск поломаться при посадке казался теперь не стоящим внимания по сравнению с риском загубить артефакт чужих. Нет, мой Слепок – наглец, самоубийца и на редкость безответственный тип! Самому тупому из всех лесных ежей было понятно, что Семигранник следовало изучать крайне осторожно, не жалея на программу времени и ни в коем случае не форсируя. Для начала осторожно приблизиться и посмотреть, что будет. Затем, и только если артефакт сразу же не поставит перед нами трудных вопросов, попытаться эвакуировать его в более подходящее для изучения место. При отсутствии подходящей для эвакуации техники – либо придумать нечто нетрадиционное, либо разработать эту самую технику. Полгода? Год? Да хоть бы и пять лет! Лежит себе артефакт поперек расселины, нехорошо лежит, прямо скажем, но ведь Луна тектонически пассивна, так что риск минимален. Пролежит столько, сколько надо, и не свалится. Куда торопиться?

Ну а если случится так, что Семигранник при грубом воздействии начнет выдавать сюрпризы, чувствительные для лунной станции, а то и для всей Земли, для всего Экипажа? Тогда как?

Мысленно я обзывал Слепок идиотом, торопыгой, хулиганом, преступным честолюбцем и еще многими, не всегда цензурными словами, а на душе скребли очень когтистые кошки: ведь все эти слова – про меня! Это же я сам таков!

Или все-таки не совсем?

Психологическая уловка нашлась сразу: он – это не совсем я. Наверняка ведь нельзя без потерь перенести человеческое «я» в электронные мозги. Что-то упущено, что-то не продумано – и вот вам результат. Так бубнило мне подсознание, спасая меня, но ум твердил иное: ты глядишь в зеркало, Фрол Пяткин. Ты видишь сам себя.

И было мне все тошнее и тошнее. Первая попытка Слепка сесть прямо на артефакт закончилась промахом и уходом на второй заход. Бердымухаммедов только крякнул, а Магазинер не произнес ни слова. Зато я не выдержал:

– Да остановите же его!

– Почему вы, Фрол Ионович, думаете, что мое вмешательство подействует? – как ни в чем не бывало осведомился Магазинер, допивая чай.

– Могу и я с ним поговорить… но лучше вы. Он хотя бы удивится.

– Вас, стало быть, он не послушается?

– Не знаю! Но я готов… почему бы нет…

– Остыньте. По-моему, он во что бы то ни стало решил довести начатое до конца. Помочь ему в данной ситуации мы не сможем, так не будем хоть мешать. Вдруг у него получится?

– А если нет?

– Типун вам на язык, Фрол Ионович, – отозвался Магазинер. – Будем надеяться на лучшее.

Мне бы его благодушие!

– Топлива у него, должно быть, в обрез… – начал я, но Бердымухаммедов перебил меня:

– Делает второй заход.

Две точки на экране медленно сближались. Вот они почти соприкоснулись – и тут же одна из них исчезла. Просто исчезла, как будто ее никогда и не было.