Запуск разрешаю! (Сборник)

— Собираемся снимать и монтировать фильм.

— О чем?

— Документы в порядке, — говорит пограничник по-русски, — присмотревшись внимательней, тихо добавляет: — Туалет направо.

— О чем фильм?

— О крепнущих культурных связях норвежского и советского народов, — говорю.

— Нельзя ли конкретней?

— Как, еще конкретней? — к горлу подступает резкая тошнота. С усилием делаю вдох. Выкладываю все, что слышал в репортажах наших корреспондентов о прибытии советской интеллигенции в зарубежные государства. — Мы соседи. Лучшее, что есть в наших традициях, мы должны передавать друг другу.

— То есть?

— В совместных творческих поисках будем находить путь к взаимопониманию.

— О господи. Сплошная чушь, — сказал какой-то корреспондент по-русски. — Вы правильно его переводите?

— В вашей стране к власти пришел Горбачев. Будущее СССР социалистическое или капиталистическое. Как вы считаете? Какое?

— Светлое, какое еще.

Ну, думаю, все. Теперь стошнит.

— В чем ваша миссия?

— В этом наша высокая миссия художников, — направляюсь в сторону туалета. — В этом наше творческое предназначение.

Чувствую, снизу подпирает. Еще пару вопросов — и запросто могу испортить дорогие заморские микрофоны. Пытаюсь двигаться дальше. О боже, еще какая-то проверка.

У вставшего на пути таможенника интересы оказались более приземленными:

— Наркотики, оружие, фодка есть? — мягко уточнил он, стараясь не нарушить доверительную, праздничную атмосферу. Таможенное начальство приветливо улыбнулось. Репортеры притихли. Как-никак особый пассажир.

— Есть, — говорю тихо, — немного водки.

— Пожалуйста, сколько бутылок?

Открываю чемодан, показываю.

— Четыре.

— Можно дфе, — любезно говорит таможенник и смотрит на руководство. Те кивают — «пропусти».

— Пожалуйста, можно закрыфать чемодан.

Закрываю.

— А в этом, — показывает на объемный багаж Молчанова, — фодка тоже есть?

— Не знаю.

— Это фаш чемодан?

— Мой.

— Фодка?

— Не знаю. Не я упаковывал.

— Кто же?

— Жена, дочь…

— Пожалуйста, откройте.

Открываю и тут же захлопываю крышку. Мать честная! Родной город остался без спиртного. Таможенник обалдевшими глазами смотрит на начальство. Корреспонденты, почуяв жареное, еще ближе поднесли осветительные лампы. Нацелили на чемодан камеры и фотоаппараты.

Открывать? Пересчитывать? — глазами спрашивает таможенник руководство. Те опускают головы, давая понять: не стоит. Рядом дипломаты, чиновники, высокопоставленные гости. Впереди начало деловых отношений. Восстановление дружественных связей. Не надо.

Таможенник сам помогает мне защелкнуть замки.

— Спиртное можно дфе бутылки, — недовольно твердит он, давая понять, что при других обстоятельствах ни за что бы не пропустил. — Идите, пожалуйста.

Наконец, встретились с Ренингом. Он стоял позади официальных лиц, дожидаясь окончания торжественной церемонии. Обнялись. Сунул ему часть букетов и чемодан.

— Где господин Молчанов? — обеспокоенно спросил он. С ним что-то случилось?

— Ничего страшного. Должны доставить машиной.

— Доставить? Он что, груз?

— Не совсем. Думаю, фифти-фифти.

Объяснил ситуацию. Часа три пришлось ждать. Молчанова доставили до границы на милицейском уазике. Почти трезвого. Пропустили через контроль и таможню. Все устроилось. Поехали.

Какая красота. Ровное темно-серебристое шоссе. Без ям, с хорошей разметкой. Мчимся на немыслимой у нас скорости. Вдоль дороги мелькают какие-то небольшие камни. Аккуратные, красные, бурые, желто-коричневые, похожие на шляпки грибов. Я толкаю Молчанова в бок. Мы долго вместе всматриваемся в мельтешение цветных кружочков. Наконец, просим Ренинга остановить машину. Он припарковался не сразу. Остановился после разрешающего знака. Выходим — мама родная, кажется, мы не ошиблись в худших своих подозрениях. Вдоль шоссе и далее везде — полно грибов. Подосиновиков, подберезовиков, моховиков. Такого я еще не видел. Кажется, вся твердь земная до самого горизонта усеяна грибами. С кислыми минами возвращаемся обратно. Ренинг не понимает, что нас так расстроило. Молчим. Только когда автомобиль остановился у дачи Ренинга и мы направились к дому по дорожке, окруженной разноцветными шляпками, спрашиваем:

— Ренинг, почему никто не собирает грибы?

— А зачем?

— Их можно варить, солить, жарить. Можно насушить, а зимой приготовить грибные соусы или грибовницу.

— Что это?

— Грибной суп.

— В магазине полно грибов, — просто отвечает Ренинг. — И соленых, и маринованных, и свежих. А уж соусов — десятки видов. У нас никто не собирает грибы. Разве только олени. Всё можно купить в магазине.

— Накрылся бизнес, — тихо сокрушается Молчанов. — Будто ногой дали под дых.

— Да, — говорю, — зря приперлись.

У Ренинга отличная двухэтажная дача из оцилиндрованного бруса. На первом этаже кухня, гостиная, рабочий кабинет, туалет, душ, несколько кладовых. На втором — три спальни и еще что-то.