Запутанная игра

К счастью, пока я направляюсь к автобусной остановке на окраине кампуса, я с ними не сталкиваюсь, и мне удается добраться до места как раз к тому моменту, как подъезжает автобус. Моя первая удача за этот проклятый день.

Я плюхаюсь на потертое сиденье и тяжело вздыхаю, закрывая на секунду глаза, и пытаюсь избавиться от давящего на меня чувства тяжести.

Неудивительно, что это не срабатывает.

Прислонившись головой к окну, я прислушиваюсь к грохоту автобуса, который медленно едет по улицам Детройта. Через несколько остановок я выхожу из автобуса и прохожу три квартала до стрип-клуба, где работаю официанткой в баре.

«Сапфир» – один из многих стриптиз-клубов в этой части Детройта, я проработала здесь последние два года, подстраивая смены под школьный график так часто, как только могла. У меня даже не было времени заехать домой между уроками и работой, поэтому я закидываю школьную сумку повыше на плечо, направляясь в заднюю комнату.

Время близится к вечеру, так что в клубе еще не так много народу. Только уже изрядно выпившие завсегдатаи, которые сидят в баре или рядом со сценой и лениво разглядывают танцовщиц второго состава, кружащихся по сцене. Это самые печальные клиенты, которых можно здесь наблюдать, те, кому не повезло по жизни, или они изменяют супруге, или просто настолько погрязли в депрессии, что приходят сюда просто почувствовать хоть что-то, пока все остальные еще на работе.

Проскользнув в туалетную комнату, я переодеваюсь из уличной одежды в униформу официантки – облегающее платье с высокой посадкой на бедрах и глубоким вырезом спереди. Когда я одергиваю подол платья, немного поправляя его, волнистые волосы рассыпаются по плечам.

И все же, как бы сильно я ни оттягивала ткань платья, шрамы от ожогов на моей правой руке, правом бедре и левой ноге все еще видны, хотя те, что покрывают часть ребер и спины, скрыты. Они уже давно зажили, но искалеченная плоть все еще уродлива и бугриста, а в люминесцентном свете туалетной комнаты отметины выглядят еще хуже.

Если посмотреть на другую девушку с такими же, как у меня, светлыми волосами, тонкими чертами лица и светло-карими глазами, она могла бы показаться привлекательной, однако я уверена – люди видят лишь мои шрамы, когда смотрят на меня.

– Это не важно, Уиллоу, – напоминаю я себе, шепча эти слова своему отражению. – Все равно все здесь смотрят только на танцовщиц.

Я делаю глубокий вдох и одергиваю юбку платья как можно ниже, затем выскальзываю из туалета, чтобы приступить к работе. Столы начинают заполняться, и я совершаю обход на автопилоте, а в голове все еще крутится ультиматум, который я получила ранее.

Я должна придумать, как оплатить оставшуюся часть обучения в этом семестре, иначе меня отчислят.

Кто-то громко свистит, и этот звук перекрывает гул разговоров и ритм музыки. Я поворачиваюсь и вижу, как одна из танцовщиц заканчивает свой танец, подмигивает толпе и собирает чаевые, прежде чем уйти со сцены.

Черт, если бы я только могла так делать.

Танцовщицы зарабатывают, наверное, в десять раз больше, чем я. Даже те, кто не так популярен, к концу вечера обычно уходят с кучей наличных. Формально посетители должны давать мне чаевые за то, что я подаю им напитки, но большинство из них сохраняют мелочь, чтобы швырять ее танцовщицам или засовывать им в стринги, так что я зарабатываю немногим больше той почасовой оплаты, которую платит мне Карл.

Пока я ставлю поднос с напитками на столик в глубине зала, эта мысль заседает у меня в голове, и я прикусываю губу, когда возникает дикая, безумная идея. Прежде чем я успеваю отговорить себя, я ставлю пустой поднос у бара и, сделав глубокий вдох, направляюсь в заднюю часть клуба, в кабинет босса.

Дверь приоткрыта, и я заглядываю внутрь. Он сидит за столом и смотрит прямую трансляцию из зала клуба. Наблюдает за танцовщицами, скорее всего.

– Эм, Карл? – спрашиваю я, стуча в дверной косяк. – Могу я с тобой поговорить минутку?

Когда я открываю дверь шире, он переводит взгляд на меня, немедленно вспыхивая раздражением. Карл Глисон – директор «Сапфира», и никаких вопросов, почему именно он руководит стриптиз-клубом, никогда не возникало, учитывая его «дружелюбность» с девочками-танцовщицами, а также тот факт, что на его компьютере всегда идет прямая трансляция прямо со сцены. До того, чтобы шнырять по раздевалкам и исподтишка зыркать на голых девчонок, ему осталось совсем чуть-чуть, рукой подать. И я даже думать не хочу, чем он занимается тут, в своем кабинете, пока никто не видит.

– Уиллоу, – приветствует он меня, и в его голосе уже слышится раздражение. – Чего ты хочешь?

Желудок сжимается, кожу покалывает от волнения, но я поднимаю подбородок и иду ва-банк.

– Хотела спросить, может, я смогла бы начать танцевать? Мне нужны деньги.